Стр. 588

Легко понять причины, побудившия г. Бестужева уклониться от положительнаго ответа на предложение, сделанное ему вами от имени короля, и дать в то же время почувствовать. что он не опасался бы принять от его величества подарок. Как последний естественно должен значительно превышать сумму, предложенную ему в ежегодный пенсион, то я надеюсь, что вы уведомите меня, до чего может простираться этот расход, если вы будете уверены, что подарок будет принят, и должен ли он состоять из денег, или какой нибуд драгоценности; наконец, каким путем мы можем тайно передать его в руки г. Бестужева? Вы конечно поймете, что это делается в предположении, что мы будем довольны его личным расположением войти в виды короля для поддержания тесных отношений с царицею, или по крайней мере, что этот подарок будет способствовать к внушению ему благоприятных чувств к тому, что может быть ему предложено, как более соответствующее успеху этого дела. Замечание его г. д'Альону о том, что царица хотя и в негодовании на поспешность шведов в предъявлении условий, которых она не считает возможным принять, однако очень удалена от того, чтобы смешивать в этом случае Францию со Швециею, — это замечание заслуживает особеннаго внимания, и главное я

Стр. 589

вижу различие, сделанное Бестужевым между обязательствами, в которыя его величество вступил с Швециею прежде и от которых не может уклониться с честью, и теми, которыя мог бы король принять в последствии для возбуждения новых врагов России. Такия слова со стороны г. Бестужева могут иметь источником опасения, возбужденныя царицею со стороны турок, Польши или прусскаго короля. Впрочем, можно также думать, что г. Бестужев, говоря таким образом г. д'Альону, в особенности метил на известный ему союз, который мы готовы заключить с Даниею и который считает вероятно предвестником особеннаго союза Дании со Швециею. Трактат об этом союзе действительно подписан 15 числа истекшаго месяца, и хотя он чисто оборонительный (unе аlliаnсе diffеnsivе) и не содержит никакого условия (stimulаtiоn), на которое бы могла жаловаться царица, однако будет кажется кстати, при настоящих обстоятельствах, не выводить г. Бестужева из подозрений, быть может возбужденных в нем последствиями, могущими произойти от такого союза. По этому вы должны удовольствоваться общими местами, если будут вам говорить об этом трактате; отзываться неизвестностью о его содержании, что заставляет вас предполагать, что он не имеет никакого отношения к делам Московии; будто вы даже не знаете, что он заключен, хотя и доходило до вас, что о нем была речь. Вы всегда можете уверять, что его величество очень удален от намерения вступить с какой-нибудь державою в какое-нибудь соглашение, могущее поколебать тесную связь и взаимную доверенность, которую его величество желает поддержать с царицею, и что его величество смотрит на достижение, при его посредничестве, окончания настоящей войны между Роc-

Стр. 590

сиею и Швециею, как на самое верное средство к упрочению мира и равновесия на Севере.

Вы можете оставить у себя деньги, возвращенныя царицею и сделать из них употребление согласно вашему предположению. т. е. уплатить пенсионы, которые вам разрешено обещать со стороны короля и на получение которых изъявлено согласие. Будет достаточно, если при каждом платеже из помянутой суммы, вы будете уведомлять меня, дабы я знал, когда она совсем будет израсходована.

Копия с письма маркиза де ла Шетарди к г. Ланмари. Москва 3/14 апреля 1742 года.

Я не отчаяваюсь также вас, склонить, наконец, на свою сторону касательно господ Бестужевых: положим, что из слов Сент-Северина о старшем из них и поступков его в Стокгольме оказывается, что между ними не было никакой дружественной связи, но не услужу ли я лучше Швеции, если, разузнавая с особенным вниманием об их действиях, буду стараться сойтись с ними лично, и тем приготовлю себе безчисленныя средства для уничтожения недовольства, которое он мог вывезти с собою из Стокгольма, и обращения его к чувствам, более тихим и мирным? Мой труд, может быть безплодный, не будет вредить, разве бы я был такой человек, который допустил бы себя развратить тому, котораго я старался обратить. Почти то же самое буду говорить вам и о вице-канцлере, его брате, не смотря на то, что шведские министры думают иметь основание, считая его за величайшаго врага Швеции в России. Спрашиваю вас самих, ми-

Стр. 591

лостивый государь, которому из двух путей лучше следовать — объявив ли себя громко против господина Бестужева, на котором, вместе с великим канцлером, лежит управление иностранными делами, и в таком случае содействовать к укреплению предполагаемаго в нем направления, или же оставаться при чувствах, которыя нас соединяют со времени восшествия царицы Елизаветы на престол, чтобы тем главнейше пользоваться для склонения его к пользам Швеции во всем, что может зависеть от него? Я не вижу каким образом — особенно после данных мною доказательств приверженности к Швеции — чувства такого свойства, имеющия в виду подобный предмет, могут порождать безпокойства или же казаться не совместными с званием посланника-посредника, а потому я вовсе не имел в виду признаваться вам в этом случае, но просто сообщал к сведению. Мой образ мыслей в отношении этих господ не мешает мне однако изучать их и внимательно следить за ними. Новый обер-гофмаршал, со времени прибытия своего, имел только два случая выказаться. В первый раз, когда полковник Лагеркранц был прислан сюда от гр. Левенгаупта; и во второй, когда тотчас после отъезда его в Фридрихсгамн, я исполнял поручение (j'аi раsse l’оffiсе), о котором вам уже сообщал. И так не скрою от вас, что в обоих случаях, где были безполезны все усилия моего усердия, если советы и внушения Бестужева старшаго не были нам благоприятны, как мне после о том сообщили, то в замен этого я должен отдать справедливость вице-канцлеру, что он при разных случаях выказывал величайшую готовность к тому, что могло согласоваться с интересами его отечества и Швеции. Я не пренебрегу ничем, чтобы поддержать в нем такое расположение и скло-

Стр. 592

нять незаметным образом к тому же и обер-гофмаршала.

Я очень близко принимаю к сердцу эту короткость между нами — ее требует польза службы короля, и потому нельзя дозволить себе малейшаго упущения средств к примирению двух воюющих сторон. Предмет такой важности не позволяет подобных упущений; но когда я вам представлял, что не лучше ли может быть будет, вместо притязаний на уступки. побудить царицу к выполнению пятя статей, предложенных ею, когда она была еще великою княжною, и которыя вы сами находили превосходящими во многом, что можно было бы от нея требовать, то не было речи, ни об оспаривании, ни об оставлении без внимания помянутых средств, а тем менее о принуждении вас смотреть на объясненное побуждение царицы, как на единственное средство. Я поставлял вам на вид такое предложение только потому, что вы дали к тому повод и что действительно я полагаю, если бы Швеция начала с этого — что было бы всего проще и естественнее — то мы были бы теперь дальше, чем находимся теперь. Нельзя достаточно нахвалить Швецию за ея предпочтение своей безопасности тому, что ей только будет выгодно; но если она смотрит на Выборг, как на ключ к Финляндии, то русские, с своей стороны, считают этот город ключем к Петербургу, и по одной и той же причине шведы найдут для себя гибельным окончить войну, не добившись никакого возвращения из потеряннаго, а русские сочтут себя обезчещенными, когда на это согласятся. Напрасно я буду твердить им, что они шведам обязаны возведением на престол царицы и, следовательно, освобождением их от иноземческаго ига, мне невозможно убедить их на столько, чтобы заставить их пожертвовать своею щекотливостью (dеliсаtеssе) и этою самою безопасностью, на которую Шве-

Стр. 593

ция смотрит так основательно и которой, по всем признакам, она никогда не достигнет иным способом, как только силою.

Все объявления русских и на словах, и на бумаге, равно их образ действия с начала марта, не допускают в том никакого сомнения, и я с горестью вижу, что если гр. Левенгаупт столько счастлив, что удержится до прибытия посылаемых к нему подкреплений, то эти две державы решительно вступят в страшную борьбу. Если же он будет иметь несчастие потерпеть поражение, то Швеция едва ли будет в состоянии отказаться от предложеннаго русским двором плана умиротворения. Я бы охотно стал говорить с тем мужеством и тою твердостью, которыя выказаны сенатом (шведским) при чтении донесения г. Левенгаупта к его величеству шведскому, когда бы у меня было в Финляндии 40 т. человек и когда бы была надежда доставить их туда прежде истощения незначителънаго войска, теперь там находящагося, и до уничтожения кораблей, галер и других судов, которые ныне в Фридрихсгамне. В Швеции могут припомнить, что я всегда проповедывал о необходимости значительных сил, чтобы действовать наверное.

Что касается до путешествия г. Нолькена, то положение дел совершенно изменилось с той минуты, как было предположено его отправление, и мне остается только жалеть, что Швеция поторопилась известить о поступке, от котораго она бы могла себя уволить и который дает некоторый перевес двору, уже и без того довольно надменному. При объявлении же этого отправления, замедление исполнения его заставляет не только терять всю пользу, которую бы можно было от того извлечь, но может даже содействовать к усилению подозрений русскаго министерства. Моя приверженность к Швеции и желание видеть спокойствие водворенным

Стр. 594

не дозволяют мне притворства. Движимый этими чувствами, я желал бы, чтобы царица имела причины к опасениям от признания принца, сына герцога брауншвейгскаго и принцессы мекленбургской*). Она бы от того выказалась может быть сговорчивее на способ к окончанию настоящей войны; но сила ея права и любовь к ней ея народов обезпечивают ее до такой степени, что она в состоянии смотреть на будущее с таким же спокойствием, как будто она достигла престола без всякаго переворота. Вы также понимаете хорошо, что эта струна, которую следует весьма осторожно затрогивать министру державы, признавшей ее царицею с большею гласностью (аvес lе рlus d’eсlаt) и находящейся в союзе со Швециею. Впрочем молодой принц брауншвейгский теперь еще в русских пределах, и если и решатся отпустить его в Германию, то надобно, чтобы он перенес бремя детскаго возраста (lеs сhаrgеs dе l’еnfаncе) и достиг лет, в которые был бы в состоянии сам действовать и предпринять что-либо. Признайтесь, что эти обстоятельства дают довольно времени для принятия мер.

Мне не трудно уверить себя, что напрасно писали здесь о гр. Гилленборге, будто он старается при всяком случае называть царицу принцессою Елизаветою. Я очень расположен воздать должное такому великому министру, чтобы верить убеждениям вашим в противном, и слишком ревнив к тому, что может касаться его, чтобы искать с величайшею готовностью случаев доказывать это на деле. Также не будут виною мои попечения, если я не открою сообщившаго такое известие. Впрочем я ничего не обещаю, потому что это такие предметы, которые обыкновенно не легко ис-

*) Здесь де ла Шетарди намекает на то, что принц Иван был признан русским императором от многих европейских дворов.

Стр. 595

полняются. Наконец я сознаюсь, что было бы странно, когда бы частный разсудительный человек обращал внимание на подобныя мелочи, но мы более или менее обязаны снисхождением к государям, которые, несмотря на возвышенность своего духа (mаlgre relevаtiоrи dе lеur geniе), довольно часто принуждены слышать ядовитыя внушения от лиц, их окружающих и пресмыкающихся перед ними.

Русские сильно подвигают военныя приготовления. Пусть Господь только или пошлет скорее обеим сторонам дух примирения, или, дав время шведским подкреплениям соединиться с гр. Левенгауптом, отвратит бурю, готовую разразиться над ним.

В заключение я чувствую, милостивый государь, всю цену дружескаго упрека, который вы мне делаете. То, что вы называете в моих депешах сухостью, есть ничто иное, как недостаток согласить диаметрально противоположныя начала. Шведы и русские одинаково остаются твердыми: одни — в своих притязаниях на уступки, другие — в отказе им. Самое сильное старание исполнить хорошо мою должность и самое горячее желание доставить Швеции, согласно намерениям короля, выгоднейший и безопаснейший мир, не в состоянии превозмочь препятствий. Облегчите мне способы исполнения, и в Швеции узнают по усердию, с которым буду стараться сделать из того наилучшее употребление, что мне весьма было прискорбно до сих пор не представлять вам ничего, кроме затруднений; но при всем том я слишком верный слуга короля и слишком искренно предан шведскому народу, чтобы не объясниться таким образом, как я взял смелость сделать это в письме к г. Амело 9го числа текущаго месяца. Дела дошли до того, извещал я его, что необходимо, чтобы шведы или принудили силою Россию в условиям, которыя они хотят ей навязать, или, если

Стр. 596

они этого не в состоянии сделать, пусть они выкажутся искренно возвращающимися к ништадтскому миру на тот конец, чтобы разсеять сомнения в их доброжелательстве и возстановить те первоначальныя обстоятельства, когда под личиною взаимной и истинной дружбы, они могли бы получить от царицы все выгоды, которыя она была расположена им доставить, нисколько не роняя себя в глазах своего народа. По этой причине, милостивый государь, все мои старания здесь, повторяю, не смотря на все желание угодить его величеству, никогда не заставят русских преклониться на то, что называется уступкою. Я не исполнил бы своего назначения и изменил бы Швеции, когда бы стал скрывать от вас истину, в которой в настоящее время совершенно убежден. Равным образом я был бы в отчаянии, если бы мой способ сноситься с вами мог возбудить в шведах малейшее основательное опасение в искренности и правоте расположения к ним короля; но после самой строгой поверки, льщу себя надеждою, что логу быть столько же спокойным на этот счет, сколько но слуху, который пронесся в финляндской армии и дошел до вас, вы будете иметь случаи оценить прочия вести, которыя проникают из этих мест. Было естественно, что я видел в гр. Сент-Северине стариннаго товарища, и эта прежняя связь делала более сильною ту, которая требовалась от нас на службе. Из этого однако не следует, чтобы я с неудовольствием видел вас занимающим его место (il nе dоit роurtаnt s'еnsuivrе dе lа quе jе nе vоus vоуе раs dе Воn оеil оссuреr sа рlасе). Ваше письмо было раскрыто довольно грубо (оно дошло до Шетарди чрез Ласси). Что же касается до записки, которую мне вручили русские министры в ответ на письмо двора от 15 января, то мне кажется — на сколько моя слабая опытность дозволяет судить об

Стр. 597

этом, — что за нее им не стыдно, и они довольно искусно и с достоинством отвергли притязания шведов и остереглись затронуть Францию, которая взялась передать эти притязания России.

В отношении герцога голштинскаго не последовало еще никакого распоряжения. У него корь.

Р. S. 5/16 апреля. Вчера получил я письмо от Нолькена от 7 апреля н. ст. из Фридрихсгамна. Он ожидал только, для продолжения своего пути, распоряжений сделать это с безопасностью. Я узнаю, что генерал Кейт исполнил это, выслав к нему драгунский отряд. Я докладывал царице о прибытии г. Нолькена и им.ел удовольствие видеть, что она сама убедилась, что замедление этого министра случилось вовсе не по его вине. Я воспользовался случаем представить государыне, что она могла сама видеть, что являлись к тому непреоборимыя препятствия и было неосновательно останавливаться преимущественно на подозрениях, возбужденных невольным замедлением.

© Вычитка и оформление – Константин Дегтярев ([email protected]), 2005
Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы.
© П. Пекарский, примечания и дополнения, 1868
© Оцифровка — Владимир Шульзингер, 2004
Текст приводится по изданию:П. Пекарский. «Маркиз де-ла Шетарди в России 1740-1742 годов. Перевод рукописных депеш французскаго посольства в Петербурге». С.-Петербург. Отпечатано в типографии Юсафата Огризко в 1868 г.