Стр. 572

Удаление, показанное вам г. Бестужевым, от всякой связи с Великобританиею и королевою венгерскою

Стр. 573

касательно настоящих дел Германии, заставляет короля более и более желать о возможности установить с царицею самыя короткия сношения, чтобы действовать совершенно согласно с ней для взаимных выгод Франции и России. Поэтому его величество ждет с величайшим нетерпением, чтобы царица и ея министры поставили его в состояние трудиться успешно о водворении мира на Севере, согласно разным письмам, которыя вам сообщены мною и проч.

Вы также должны быть очень внимательны к тому, чтобы своими поступками в отношении Мардефельда показывать, что доверенность, установившаяся между его величеством (французским) и королем прусским, такова, что наш двор не желает ничего более, кроме усиления ея для взаимных выгод Франции, Пруссии и союзников их.

Значение, которым пользуется г. Бестужев, заставляет меня желать, чтобы он согласился на пенсион, предлагаемый ему вами. Хотя он всегда считался англичанином по убеждениям, однако я не слыхал, чтобы у него был дурной характер; впрочем это человек умный и талантливый, котораго было бы очень выгодно привлечь на свою сторону. Я очень далек от того, что бы так думать о его брате, вице-канцлере, который во всех отношениях большой негодяй (un tres mаuvаis sujеt); он находился в Дании во время пребывания там г. Шавиньи (dе Сhаwignу) на столько долго, чтобы мы узнали все дурныя его качества.

Так как пребывание в шведской армии кавалера Креспи далеко не столь полезно, как мы этого надеялись, и может навлечь разныя вредныя последствия, то вы знаете, что г. Ланмари писал об отзыве его оттуда; но может случиться, что кавалер Креспи проехал в Петербург и, получив письмо, которое содержит это приказание, останется при вас, будучи в

Стр. 574

неизвестности, может ли он возвратиться в Стокгольм, или же отправиться во Францию. В таком случае ему лучше всего вернуться сюда.

* * *

В депеше от 14/25 марта, маркиз Де-ла-Шетарди отвечает на предписание к нему министра, от 18 февраля, что он сообщал Елизавете копии с писем гр. Левенгаупта с исключением всех подробностей об интересах Швеции; что, придавая тем вид совершенной гласности своим поступкам, он не наносил никакого вреда делу, между тем царица не могла ничего сделать из того, что он ей сообщал. Потом, приложив к своей депеше выписанное выше объявление Лагеркранца о состоянии шведской армии, как новое доказательство, что он, Де-ла-Шетарди, действовал основательно и в видах выгоды для шведов доставил негласное прекращение неприязненных действий с обеих сторон. Он просил также хранить в совершенной тайне сообщенное Лагеркранцом, которому он дал в том слово.

Лагеркранц не имел никаких полномочий от гр. Левенгаупта касательно продолжения перемирия кроме письма к фельдмаршалу Ласси, и Де-ла-Шетарди начал хлопотать о скорейшем назначении совещания для переговоров с русскими министрами. Перед тем в понедельник он хотел видеться с царицею, для чего и отправился во дворец, но он там не видал Елизаветы, под предлогом, что она отправилась в тот день в баню. Тогда французский посланник высказал канцлеру кн. Черкасскому и вице-канцлеру Бестужеву всю неуместность начатия неприязненных действий, несмотря на данныя ему уверения, без всякаго о том предуведомления, и описывал яркими красками

Стр. 575

положение несчастных жителей, разоренных, умирающих с голоду и скрывающихся в леса от варварских поступков с ними казаков. Русские министры всю вину в том свалили на самих шведов, не хотевших в продолжении четырех месяцев высказать своих искренних намерений. Тогда Де-ла-Шетарди просил о продолжении перемирия по-крайней мере только на две недели. Министры обещались доложить царице. Де ла Шетарди просил ее лично о том же два раза. Последний раз он говорил ей в среду утром в доме, куда он ездил, по ея приглашению, смотреть вместе с нею на торжественный въезд в Москву персидскаго посольства. В три часа того же дня секретарь по иностранным делам Веселовский приезжал к Де-ла-Шетарди с объявлением, что государыня остается при прежнем намерении продолжать военныя действия.

Такая решимость, говорит Де-ла-Шетарди, слишком противоречила успехам умиротворения, а потому необходимо было стараться изменить ее. Я в тот же вечер отправился во дворец и просил у царицы дозволения иметь честь говорить с нею. Почти около часа продолжалась эта аудиенция; при ней присутствовал Лесток для объяснения царице того, что она недостаточно понимала, и я не упустил с своей стороны ни, одного довода, свойственнаго к убеждению царицы. Я также имел смелость возбудить ея участие лично ко мне и обратиться к ея доброте, так как я действовал только по точному с ея стороны уверению о желании примириться со Швециею и помешать продолжению войны. Я ей припоминал все, что было сказано по этому предмету в течении одинадцати месяцев, в которые я тайно вел переговоры с нею*).

*) Из этих слов Де-ла-Шетарди видно, что он вступил в политическия сношения с Елизаветою в марте 1741 года.

Стр. 576

«Твердо верьте, сказала она мне, что мне и вам не в чем себя упрекать — мы действовали искренно. Вы также знаете, что чем более я вступала в тайныя соглашения со шведами, тем более должна была ожидать, что по достижении мною короны, они тотчас же сделаются моими друзьями, окончат войну u будут только заботиться со мною о средствах, которыя согласовались бы и с моею славою, и с их выгодами, и могли бы упрочить дружбу между нами. Я была так уверена в этом. что вся гвардия получила повеление выступить в Москву, а прочия войска — остаться там, где они стояли. В таком положении я ждала два месяца, но вместо того, чтобы видеть со стороны Швеции какия-нибудь доказательства искренности, вы получили предписание сообщить мне от имени ея требования, несовместныя с моею честью, к дать мне почувствовать, что готовится для меня будущею весною, если я не подчинюсь им. Справьтесь с вашею памятью и вы увидите, что с этой минуты я стала действовать иначе. Я начала с того, что приказала половине гвардии остаться в Петербурге и двинуться прочим войскам. Эти предосторожности, которых неизбежно требовали слава и безопасность моя, не заставила меня однако ускорить чем либо; но видя, что Нолькен не приезжал что все мои министры при иностранных дворах единогласно доносили, что меня проводят, и что тем самым шведы льстят себя надеждою вертеть мною, как им будет угодно, я не могла более не понимать подобнаго образа действий, не выставив себя на вечный позор и упреки от всех своих подданных.» — «Подобныя донесения, возражал я, могли, признаюсь, возбудить сильныя подозрения, но министры вашего величества никогда не доставят мне доказательств, которыя бы могли оправдать эти подозрения. Следовательно, дав время возвратиться курьеру, от-

Стр. 577

правленному гр. Левенгауптом в Стокгольм, ваше величество могли бы узнать, способны ли шведы на недобросовестность, в которой несправедливо их обвиняют? Если они доставят убедительныя доказательства в своем желании мира, то ваше величество достигнете предположенной вами цели, и не сделаете, против своей воли, огромное количество несчастных, которые терпят без вины от недоверчивости, овладевшей умами. Напротив, если шведы выкажутся не столько искренними, то ваше величество ожиданием пятнадцати дней — что не может нанести никакого ущерба вашим интересам — все преклоните на свою сторону и сделаете для своей славы на столько, на сколько вы обязаны это делать еще более при таких начинаниях. Отклонив до тех пор советы насилия, которыя смеют вам давать, вы обезпечите для себя удовольствие иметь за себя право и разсудок. Пусть все предают тогда огню и мечу, вы будете вполне иметь право поступать таким образом. Я прибавлю, что вы тем менее потеряете, согласившись на отсрочку, о которой беру смелость ходатайствовать, что найдете шведов в том же самом положении, в котором они находятся ныне, так как в продолжении двух месяцев по случаю льдов невозможно, чтобы они могли получить хотя бы одно зерно хлеба, хотя бы одного человека рекрута».....

«Я обращу особенное внимание на ваши представления, отвечала царица, и желаю от всего сердца о возможности согласиться на них. Завтра увижусь с министрами ддя совещания с ними и поручу им передать, что будет решено в совете. Де ла Шетарди в пятницу утром был извещен, что царица, согласно с своим советом, не считает себя обязанною отклоняться от перваго своего намерения, но тем не менее с удовольствием будет споспешествовать тому, что может ускорить примирение.

Стр. 578

Этому ответу предшествовала присылка офицера и лошадей, которых он просил накануне для Лагеркранца. В таком положении Де-ла-Шетарди придумал войти в переговоры и пустить в ход написанную Лагеркранцом декларацию о желании Швециею заключить мир с Россиею, где этот полковник брал на себя доставить в шесть суток подобную же декларацию, подписанную гр. Левенгауптом. Ни такое объявление, ни доводы Де-ла-Шетарди не произвели никакого впечатления на канцлера князя Черкасскаго и вице-канцлера Бестужева. Тогда французский посол заметил министрам, что видно намерения царицы очень изменились, потому что в настоящем ея образе действий нет и следа тому, что она в разныя времена выказывала к Швеции.

Эти господа заметили, что они не имеют о том никаких сведений и хотели потому испросить разрешение. «Это не разрушает, продолжал я (Де-ла-Шетарди) фактов, которых царица не отвергнет; ей известно также, в какия тесныя сношения она вступила бы со Швециею, когда бы замедлилось ея восшествие на престол. Ваши превосходительства не были тогда в состоянии этого знать, но вы можете положиться на то, что говорю я в настоящую минуту.» Министры царицы требовали, что для водворения совершеннаго равенства с той и другой стороны следовало, чтобы шведы окончили войну в минуту достижения принцессою Елизаветою престола, как они намекали о том ей; что действуя иначе, они высказали только, что она у них была предлогом для возбуждения волнений и вернейшаго достижения своей цели.» «Будет несправедливо обвинять их таким образом, возразил я. Не отвергаю, чтобы они не имели в виду своих интересов: каждая держава должна руководиться этим началом, но шведы своих интересов не отделяли от ца-

Стр. 579

рицыных.» «Пускай приедет Нолькен, возразили они, и уверит нас в том.» «Вы может быть лишаете его средств к тому, желая без всякаго основания продолжения войны.» «Это нисколько не мешает, возражали министры, позаботиться о средствах к его безопасности.» «Боязнь какой-нибудь опасности, отвечал я, не остановит его. Я думаю, что никому не страшно, но не невозможно будет, что шведы найдут несовместным с собственным своим достоинством посылку г. Нолькена, как скоро война еще продолжается.» «Это не причина, отвечали они, для изменения его назначения. Шведы знают, что в последнюю войну наши генералы находились вблизи Стокгольма, а между тем это не мешало уполномоченным с обеих сторон работать о мире.» «Я не останавливаюсь на этих различных обстоятельствах и предвижу только с огорчением, что вы ныне предпочитаете решительныя средства, от которых, как казалось еще недавно, желали уклониться. Это замедление, позвольте вам сказать мне, не даст вам возможности легко уверить всю Европу в искренности ваших заявлений о расположении к миру, и может быть вам будет также трудно оправдать доверенность, которую выказывали вы к королю, когда после желаний, чтобы Швеция вполне полагалась на сообщенныя мною уверения в ваших намерениях, теперь вы отказываете моим уверениям, что шведы искренно расположены к миру.» «Знайте, возразили с живостью министры, что мы в свою очередь сомневаемся в искренности чувств, которыми прикрывается Швеция. Она бы имела, для уверения нас, достаточно случаев с теми курьерами, которых к вам посылали из Финляндии; однако нам еще неизвестно, что они привезли, а между тем, Швеция, желая нас убедить, что

Стр. 580

серьезно занята миром, в то же время делает нам угрозы, о которых вам тем более известно, (прибавили они, намекая на сделанное г. Бестужевым извлечение из письма от 15 января, которым вы меня, милостивейший государь, почтили), что дело об этом шло чрез ваши руки.» «Я не вижу здесь намерения угрожать вам: просто желали известить вас без обиняков, что если к несчастию война продолжится, то шведы употребят все силы, которыя в их власти.» «Этого уже достаточно, сказали они, чтобы мы их в том предупредили, и это тем более для нас важно, что мы очень хорошо извещены на счет состояния шведской армии.» «Было бы отлично, возразил я, когда бы вы о том не знали; это была бы такая безпечность, в которой вы никогда бы не оправдались и в которой я остерегусь вас обвинять. В таких случаях, несмотря на все старания сохранять тайну, в обычае узнавать истину при посредстве шпионов.» «По этому-то, прибавили министры, что они хорошо известили нас, нам чрезвычайно важно воспользоваться представляющимся ныне случаем. Он таков, что — вы можете быть уверены — в два месяца мир будет заключен и шведы будут столько же нашими, сколько мы будем стараться выказаться их друзьями.» «Оставайтесь, сказал я этим господам, при вашем намерении, потому что никакия уважения не производят на вас действия. Я обязан был, как общий друг, высказать вам все мои чувства. Не продолжаю более, хотя вижу с сожалением, что вы вечно будете упрекать себя за кровь, которая будет пролита.»

Так кончилась эта последняя конференция. Как только полковник Лагеркранц узнал все подробности, то уже единственною заботою его было приготовиться к отъезду

© Вычитка и оформление – Константин Дегтярев ([email protected]), 2005
Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы.
© П. Пекарский, примечания и дополнения, 1868
© Оцифровка — Владимир Шульзингер, 2004
Текст приводится по изданию:П. Пекарский. «Маркиз де-ла Шетарди в России 1740-1742 годов. Перевод рукописных депеш французскаго посольства в Петербурге». С.-Петербург. Отпечатано в типографии Юсафата Огризко в 1868 г.