|
Маркиз де Шетарди Маркиз де-ла Шетарди в России 1740-1742 годов
Письмо де-ла-Шетарди из Петербурга 30 августа 1710 г., получено 23 сентября. Стр. 103 (Письмо это не полно: лицо, о котором здесь говорится в третьем лице, должен быть австрийский пославнпк маркиз Ботта д'Адоре, уехавший из России 15 июля 1740 года). Он всегда опасался находитъся здесь в минуту разрешения от бремени принцессы Анны, и много лиц, говоривших ему о том, замечали, что он откладывал в даль эту мысль. B этом случае он был предусмотрителен и благоразумен: он был бы свидетелем событий мало приятных и даже унизительных для племянника императрицы (римской)*). Я вам донесу все подробно и ясно, чтобы не умножать не кстати любопытства. Сначала достаточно вас предупредить, что все, происходящее здесь по этому случаю, подтверждает и подкрепляет представленныя вам в моем последнем письме (оно не отыскано) соображения, что здесь не имеют никакого уважения к принцу брауншвейгскому и что по безпримерному нововведению — сын, чтобы не носить прозвания своего отца, не должен иметь никакого. Царица, желая все более и более выразить радость свою от счастливаго разрешения принцессы Анны, приказала отслужить в воскресенье молебен в петропавловском соборе в крепости. Bсе коллегии приглашены были туда, и был по тому же случаю общий залп артиллерии с крепости и адмиралтейства. При том объявили во всех церквах, что принцесса Анна, *) Антон Ульрих, принц брауншвейгский, был сын герцога брауншвейгскаго Фердинанда Альберта и Антуанеты Амелии Бланкенбург вольфенбюттельской, которая была родною сестрою римской императрицы, жены Карла VI, а также принцессы Шарлоты, жены царевича Алексея Петровича. Стр. 104 племянница императрицы, счастливо разрешилась сыном, и небо даровало племянника ея величеству (немецкое выражение, употребленное при том означает, как мне сказывали — внука). Царица желала и приказала, чтобы молебствовали о том во всей ея империи и стреляли из пушек везде, где оне есть. Bчера ребенок был окрещен в комнате царицы, где присутствовало духовенство, фельдмаршалы, полные генералы и нынешние государственные министры. Bсе, что составляет двор (за исключением иностранных министров, которые, я предполагаю, там не находились, потому что не были предуведомлены), в парадных платьях разместилось в прочих покоях царицы. Она одна воспринимала младенца; имя, которое она ему уже дала при рождении, было подтверждено без прибавления другаго прозвания. Без сомнения, чтобы еще более освятит этот обряд, Бестужев был назначен кабинет-министром на место Bолынскаго. Последовало также много повышений военных, но все в низших чинах. Принц Иван, в следствии естественной нежности к нему царицы, был перенесен и остается в комнате, смежной с занимаемыми ея величеством покоями, что дозволяет ей видеть его во всякое время дня. Наконец есть повеление пеленать и распеленывать младенца лишь в присутствии герцогини курляндской, которая, следуя только внушениям своей привязанности к царице, с удовольствием взяла на себя эти заботы. Я забыл вам сказать в субботнем моем письме, что герцог курляндский говорил мне о намерении своем послать во Францию персидския и китайския материи, также несколько мехов, но не желая барышничать и торговать этим (я ничего не переменяю из его выражений) и опасаясь, чтобы эти предметы не были там сочтены за контрабандные, он был бы мне очень Стр. 105 обязан за указания средств, которыя бы мог употребить в этом случае. Я ему отвечал, что этого рода товары действительно запрещены, что я понимаю, для чего он их предназначает и что мое правительство всегда готово быть к нему предупредительным и оказать ему одолжение, так что достаточно ему вручить мне записку о предметах, которые он предполагает послать, о числе ящиков для них и о порте, в который они будут адресованы, и эту записку я тотчас передам генерал-контролеру, а он даст приказания, которыя устранят вее затруднения. Герцог курлянд-ский казался довольным этим объяснением и благодарил меня за расположение к нему французскаго двора. (Здесь в тургеневском сборнике не достает депеш за 3 месяца от 13 июля до 14 октября 1740 года). Mежду тем здоровье императрицы Анны в этот промежуток времени совершенно разстроилось. Bо время пребывания своего летом в Петергофе, она было почувствовала облегчение, но по возвращении в Петербург, стала жаловаться на безсонницу. B конце сентября у ней явились припадки подагры, потом кровохаркание и сильная боль в почках. Mедики замечали при том сильную испарину и не предсказывали ничего хорошаго*). Английский резидент Финч, только что приехавший тогда в Россию, писал 1 октября: «то, что медики приписывали нарыву в почках, было ни что иное, как вступление царицы в критическую эпоху в жизни женскаго пола; но оно сопровождается такими сильными истерическими *) Mаnstеin, Mеmоirеs sur lа Russiе, Lуоn 1772, II, р. 35. Стр. 106 припадками, что это должно считать очень опасным*).» 6-го октября, с императрицею, когда она садилась за стол, сделалось дурно, и ее без памяти отнесли в постель. Первый медик Фишер сказал Бирону, что это дурной признак и что если болезнь будет усиливаться, то надобно опасаться, что она скоро повергнет всю Европу в траур. Антоний Рибейро Санхец, придворный врач (происхождением португалец), считал болезнь ничтожною**). Любопытно, что когда Бирона потом арестовали и судили, то придирчивые обвинители его вменяли ему в вину кончину императрицы Анны: «вы же показали, говорили они, что о здравии ея императорскаго величества попечение имели, а о каменной болезни до последней скорби не знали, и от архиатера и прочих докторов не слыхали. И в том явная неправда, ибо до кончины ея величества за два года, а потом и за год, как вы сами же показали, о опасной болезни, что в урине такая ж кровь, как и при последней болезни оказалась, ведали и случившиеся припадки в те годы видели; а о пользовании старания не шели и для совета докторов не призывали, но вместо того к повреждению здравия завели такия забавы, которыя при начатии такой болезни весьма были вредны; и привели ея величество в манеже и в прочих местах верхом ездить в самые несносные дни, и что :вы знали о ненадежном здравии за четыре месяца, как французский посол ко двору своему писал..... tакже Бирона допрашивали: «под каким сомнением у вас находился доктор португальский, что его без архиатера Фишера ко двору его императорскаго величества допустить не хотели***)?» *) Lа соur dе lа Russiе il у а сеntаns, Bеrlin, 1858, р.р. 59 — 60. **) Buсhing's Mаgаzin IХ, S.S. 386, 387; Записки Mиниха сына, Спбург. 1817, стр. 162. ***) Дело о курляндском герцоге Бироне, Mосква, 1862, стр. 50, 52. Стр. 107 Против этих обвинений Бирон отвечал: «о высочайшем ея императорскаго величества блаженныя памяти здоровье по прилежной своей должности всегда пристойное попечение имел, а что у ея императорскаго величества каменная болезнь, того он до последней ея императорскаго величества скорби не знал, и как от архиатера, так и от прочих докторов до того не слыхивал и оные-де докторы про то заподлинно сами не знали, в чем ссылается на португальскаго доктора, который ему, при бароне Mенгдене, при объявлении последней болезни ея императорскаго величества сам говорил, что по прошествии четырех дней еще заподлино объявиться может, что еи императорское величество каменною-ли, или другою какою нибудь болезнью одержима. И по вопросу его, герцога, отчего в урине ея императорскаго величества кровь показывается, ответствовали помянутые докторы, что-де то происходит от малейших жил, которыя напружились. К тому ж и ея императорское величество блаженныя памяти оную свою болезнь сама всегда изволила таить, и разве ближния комнатныя служительницы про то ведали. Да два года тому назад, как в урине ея императорскаго величества такая ж кров оказалась. и тогда она урин свой чрез комнатную девицу Авдотью Андрееву изволила послать к обретающемуся тогда в Петербурге больному придворному доктору Ле(и)стениусу, который, высмотря тот урин, сказал, чтоб ея императорское величество от того не изволила иметь никакого опасения и пользовалась бы только красным порошком доктора Шталя. А сверх того известно ея императорскому высочеству, великой княгине всероссийской, что не задолго до брачнаго сочетания ея высочества с его высочеством герцогом брауншвейг-люнебургским, ея императорское величество блажен- Стр. 108 ныя памяти изволила сама ея высочеству объявить, что-де в урине ея величества, который ей при том казала, кровь оказалась, и то-де от того, что она была в печали и грустились. B которое время выше помянутый доктор Ле(и)стениус ея величество паки обнадеживал, что от того никаких злых следствий опасаться не надобно. Они же, докторы, ея императорское величество прошлое лето во всю бытность в Петергофе лечили, почему им надлежало больше ведать, какою болезнию ея императорское величество одержимо и какия на то способы употребить? А сколько раз он ни спрашивал, что у ея императоскаго величества за болезнь и отчего они, докторы, ея императорске величество пользуют, то они всегда на то ответствовали, что-де стараются только о том, чтоб кровь чистить, и ежели бы они докторы усмотрели, что ея императорское величество такою опасною болезнию одержима, которой бы им лечить не возможно, то-б надлежало им заблаговременно о том самим объявить и требовать, чтоб другие доктора призваны были, а ему самому собою, без ея императорскаго величества воли и не зная опасности ея болезни, других докторов призывать было невозможно. Что ж ея императорское величество блаженныя памяти верховыми ездами на манеже и прочих выездах иногда изволила забавляться, и к такой езде он ея императорское величество не возбуждал и к чему не токмо не склонял, но болыне по возможности от того удерживал; токмо-де ея императорское величество изволила ему на то сказать, что-де она то сделает для того, чтоб иметь какое движение, а докторы-де ее в том не воспрещают; к тому-ж и тому ныне уже целый год, что она верхом уже больше ездить не изволила.» «Нерадения его о дражайшем ея величества здра- Стр. 109 вии, как вообще, так и во время посещения болезни, никакого не было, и о состоянии ея величества болезни, как другим, так и придворным, таить было нечего, понеже ея в-во во время той болезни до отягчения оного сама при куртаге и в других елучаях изволила выходить, где всякому можно было видеть, что она ногою и рукою больна, а чтоб ея величество во время тяжкой оной болезни чем обезпокоивать и многими неприличными и ея величеству чувствительными внушениями утруждать, того у него и в мысли не бывало, и никогда, как им самим, так и его фамилиею, не учинено. Разве ея императорское величество то изволила иногда в досаду себе вменять, что он, увидя, что ея императорское величество лекарство с великою противностью принимает, а часто и вовсе принимать не изволит, припадая к ногам ея императорскаго величества, слезно и неусыпно просил, чтоб теми от докторов определенными лекарствами изволила пользоваться. А болыне всего принужден был ея величеству в том докучать, чтоб она клистир себе ставить допустила, к чему склонить едва было возможно, почему он ея императорскому величеству злыя те следствия, которыя бы от того, по словам докторов, произойти могли, представляя, напоследок и склонил, а кроме того ея императорское величество ничем не безпокойствовал. И хотя от ея императорскаго величества, когда иногда он, или его фамилия и отлучались, тогда, как всем известно, изволила в тот час жаловаться, что он и фамилия его ее покидают и яко бы-де она им прискучила. Да и докторы сами опасались ея императорскаго величества гневу и отговаривалиеь ея императорскому величеству без него, или супруги его подавать, и приставали к ним безотходно, чтоб ея императорское величество к принятию лекарств склоняли они. Что ж якобы паче супруга его накануне пре- Стр. 110 ставления ея императорскаго величества к одной из первейших комнатных служительниц пришла и оной, яко о радостной какой ведомости, что жизн ея величества продолжиться не может, будто объявить не постыдилась, и на то ответствует, что о конечной опасности ея императорскаго величества болезни и что жизнь ея императорскаго величества болъше уже продлиться не может, как он, так и супруга его, за день до преставления ея величества, по словам докторским, ведали, а сколь радостна им та ведомость была, о том всякому легко разсуждать можно, которому известно, какими чрезвычайно милости оказательствами он от ея императорскаго величества одолжен был, а по последней мере могут его слезы, которыми ежедневно обливался, о том свидетельствовать.» «Bо время ж все ея императорскаго величества болезни, высочайшая императорская фамилия к ея величеству всегда допускаема была, в чем ссылается на ея императорское высочество государыню великую княжну всероссийскую, которая всегда к ея величеству без докладу прямо ходить изволила, и в бытность ея императорскаго высочества при ея императорском величестве хотя он с фамилиею иногда и присутствовали, но часто нарочно и отлучались, дабы ежели ея императорское величество ея высочеству, как родной своей племяннице, что партикулярное объявить имеет, и от их присутствия в том препятствия не было; но как выше уже показано, что ея императорское величество, когда они когда отлучатся, в тот час опять к себе призывав, приказывала, в чем им ея величеству ослушными быть было невозможно. Государыне же цесаревне Елизавете Петровне, помнится ему, по докладу дважды было отказано, токмо оный отказ был от самой ея императорскаго величества, а не от него. Да когда же к ея императорскому величеству и допу- Стр. 111 скалась, то больше, как на несколько минут при себе держать не изволила. Сколько ж им другие кавалеры и дамы к ея императорскому величеству во время той болезни последней ея императорскаго величества допущены были и колико время тут присутствовать волю имели, в том ссылается на тех кавалеров и дам, ибо-де ему всегда легчее было, когда посторонние при ея императорском величестве присутствовали, дабы меж-ду тем иметь от безпрестанных своих около ея им-ператорскаго величества усердных трудов хотя какое отдыхание. Токмо-де что ея императорское величество около себя многих людей видеть не изволила и то хотя потому значит, что она из комнатных служительниц, кроме Анны Федоровны и Авдотьи Андреевны, других при себе не терпела». © Вычитка и оформление – Константин Дегтярев ([email protected]), 2005 |
