|
Леонтий Автономович Травин Записки
Дворянин При всем том я еще ему, Исленьеву, и благодарю за доставление мне от должности отставки, безо всякого моего труда и попечения. Он почитал тем мне мстить, так, как будто изгонени-ем, но я, в рассуждении немолодых лет моих и что корыстолюбие меня не привлекало, к тому ж наипаче желание мое получения права . владельца недвижимым исполнилось, то я рад был, чтоб получить покой, но без его происков трудно было бы того достигнуть, разве через деньги, и то не скоро; он же, хотя сделать мне зло, сделал приятное мне добро. Произвел же он то следующим образом: обольстил он Стр. 61 губернатора Пиля обещаниями подарков, защищая от просьб обывательских, и привлекал его к себе доброхотство; однако ж и в том его обманул. В том числе как он почел меня старателем за его просителей, велейских крестьян, то и наклеветал, будто я причиною их жалоб и к тому будто я их возмущаю, просил его, губернатора, чтоб меня лишить места, думая, что тем меня оскорбит. На просьбу его губернатор приказал секретарю Федорову ко мне отписать, дабы я от непристойных поступков (каковы им были наклеветаны) удержался. Я на то ответствовал, что я в себе ничего такого не признаю, а терплю напрасно обнесение, во избавление чего не благоугодно ли будет подать мне просьбу в отставку. Посему вскоре и получил я дозволение и сентября 9 подал я в нижний земский суд о увольнении меня за болезнию от дел челобитную, коя при рапорте представлена в наместническое правление, где без всяких препятствий, не делая лекарем или доктором болезни моей свидетельства, благоуспешно 7 октября представлено в Сенат, а оттуда 786 года, февраля 18 дня, указом предписано, чтоб меня от дел уволить. И так усердно благодарю промысл Всевышняго, устрояющаго вся нам на пользу, ибо я с того времени наслаждаюсь спокойною жизнью и пользуюсь правом личного дворянина. В продолжение покойной моей жизни попечение возымел я о детях моих, в какой бы род службы их доставить. Штатская служба в приказных показала опытом моим мерзительна, душевредна и подла, и чины той службы от дворян презрительны и поносительны, оглашая чернильною душою; для чего ездил я в 1786 году в Петербург и по доброжелательству моего благодетеля Василья Михайловича Любимова с его стряпчим Иваном Тимофеевым положил записать в гвардию, на что в прилежном старании и обещались. Вследствие того их обещания оставил я аттестат свой и три челобитные, подлежащие в Преображенский, Измайловский и Конный полки, куда их лучше способ допустит, а сам, не хотя в Петербурге проживаться, поехал домой. Какого ж содержания те челобитные, все равномерные, о том для сведения приобщаю копию. Всепресветлейшая Державнейшая Великая Государыня Императрица Екатерина Алексеевна, Самодержица Всероссийская, Государыня Всемилостивейшая. Просит провинциальный секретарь Леонтий Артамонов сын Травин, а в чем мое прошение, тому следуют пункты: Стр. 62 Имею я законных у себя детей, сыновей Андрея и Гаврилу, из коих первому пятнадцать, второму четырнадцать лет, грамоте по российски читать и писать обучены, а ныне обучаются арифметике и по немецки читать и писать, в службу же Вашего Императорскаго Величества никуда не определены, то и желаю оных записать лейб-гвардии в Преображенской полк, а что я имею Псковскаго наместничества в Опочецкой округе деревню со крестьяны и земли, о том в доказательство при сем представляю on дворянскаго предводителя и дворян с атестата копию, почему и прошу, дабы Высочайшим Вашего Императорскаго Величества указом побелено было сие мое прошение и с атестата копию лейб-гвардии Преображенского полку в полковую канцелярию принять и вышепоказанных детей моих Андрея и Гаврилу Травиных в службу Вашего Императорскаго Величества в реченный полк записать, а для докончания начатых наук дать им пашпорты впредь на год. Всемилостивейшая Государыня! Прошу Вашего Императорскаго Величества о сем моем прошении решение учинить. Февраля 5 дня 1788 года. К поданию надлежит лейб-гвардии Преображенскаго полку в полковую канцелярию. Писал Астраханской области канцелярист Иван Федоров сын Менщиков. До определения ж еще их в службу имел об них, детях моих, попечение: сначала обучал их российской грамоте сам я, потом немец Яков Шульц обещал обучить их немецкой - писать и говорить; наконец, народных училищ учитель Алексей Иевлев сын Казимиров прилежал обучать их арифметике и грамматике. Видно, что дети мои имели ко всему понятие, даже рисовать собою могли живо и исправно, что свидетельствуют нарисованные их картинки двух казаков конных и одного пешего, спрашивающего у коннаго: куда ты едешь? Также марширующих ундер-офицеров, видно, воображая свое звание, которыя в горнице на стене поставя, взираю на них с вожделением. Но жизнь деревенская и воля их тому непринужденная не допустили до совершенства. Было ж мое намерение старшего сына Андрея определить к должности в Опочецкую почтовую контору писарем на жалованье в год по сту рублев, и хотя усильная моя просьба, а старания почтмейстера Ивана Ивановича Зубатова употреблены, но губернский почтмейстер Шушерин принять не согласился, что, может быть, произошло судьбою в пользу нашу к лучшему, ибо после рассмотрел я, чтоб и та должность наскучила, поелику оная отнимающая свободность даже и в день Пасхи, так Стр. 63 что к церкви Божией на службу отлучиться неможно. о вышеписанной просьбе в Преображенский полк они записаны наравне с дворянами вдруг фургерами, и того ж 1788 года, декабря 15 дня, дан обоим пашпорт с такою выгодою, что на время срока порожнее место оставлено, следовательно, на произволение мое, сколько бы их у себя держать пожелал. И так прожили они в доме три года с лишком. Потом, генваря 20 дня 1792 года, при себе представил я в полк, обмундировал и снабдил всем потребным к должности и житию, каковой кошт составил мне издержки не менее пятисот рублев- При всем том благодарю Творца моего, что все оное промыслом Его святым исполнилось благоуспешно; впредь же молю Его человеколюбие, да устроит о них по Своей святой воле и милосердию. Хотя я провождал свою спокойную жизнь от посторонних дел, но, живучи в городе Опочке, весьма прискучилось, то от городовой тягости, то от частых гостей, навещающих для угощения, ибо, сочтя, нашел, что в год рублей по сту выходило на то понапрасну. По таким обстоятельствам пришло желание перейтить жить из города Опочки в сельцо мое Павлихино, поелику от города только в четырех верстах; следовательно, удобно часто в нем бывать. К пристройке приготовил' я несколько лесу, купил в Красногородском уезде анбар за семь рублев, который перевезши своими крестьянами, построил горницею поземною, для тепла и жительства зимнего, также скотный двор со всеми службами, два хлебных клети; наконец, в самую осень - поварню, кузницу; при сем строении столько я труда понес, что вообразить невозможно, ибо почти каждый день из Опочки в Павлихино пешком и обратно, а нередко случалось, что четырежды расстояние то в день переходил, то есть поутру до обеда побыв, к обеду домой приходил, после обеда пошед, к вечеру возвращался в город, и хотя все то составит в день хождения моего шестнадцать верст, однако ж в рассуждении чувствования моего старости и понесенных во всех случаях многотрудной жизни моей трудов и слабости в ногах, доходило, что иной день едва ноги свои приволочил домой. Притом хотя лошадей и имел, но терпеть не мог на них ездить чрез толь малое расстояние. Мне скучны казались поступки моих слуг, которые несколько часов собирались седлать или запрягать в дрожки. Для означенной постройки нанял я плотника работать всякую плотническую работу на Павлихине и на Русанове; к нему придавал своих по два и по три человека, платил ему за каждый месяц по четыре рубли на моем содержании питомством; он же никакого мяса не употреблял, про- Стр. 64 был пять месяцев и семь дней, окончал 30 сентября, то есть на Покров Пресвятыя Богородицы; заплачено ему двадцать один рубль, прибавлено двадцать копеек. Намерение мое было перейтить на Павлихино на день праздника Входа во храм Пресвятыя Богородицы, яко приличествующий такому обстоятельству входа моего в новое селение. Однако ж как внутри дому не все успел исправить, то и осталось до времени, но положения своего отменить не хотел. И так я в тот праздник до обедни, взяв два образа - один в створцах Казанской, а другой Успения Пресвятой Богородицы, мерный против псково-печерского, - съездил и поставил оные в павлихинском доме с таким моим упованием, что я сей день переход туда жить учинил и впредь, колико Господь веков пробавит, обещаюсь в тот день в доме моем или в церкви отправлять молебен, о чем и детям моим завещеваю исполнять сие неотменно, благодаря Владыку Христа Спасителя, исполняющаго во благих желание наше, и Заступницу нашу, Пресвятую Владычицу Богородицу, во всех наших скорбех и обстояниях. Потом всю зиму я жил в городе в том же своем доме, а действительно перешел в дом апреля 23 дня 1790 года, в день святого великомученика, чудотворца и победоносца Георгия, а по Андреевой записке на 21 число в ночи на воскресенье, что есть справедливее. Понеже в сельце Павлихине житие мне показалось лучше и спокойнее и утешаясь сельским удовольствием, благодарю Творца Моего Милосердаго Бога и Пречистую Владычицу Богородицу, снабдивших меня, по неизреченной своей благодати и человеколюбию, богато-даровитыми благодеяниями. Состоящие ж в Опочке домы стали мне не нужны, кои старался я продать, только в таком малолюдном городе не было желающих, то запродал было я больший из оных господину полковнику Александру Максимовичу Вындомскому* за пять сот рублев в генва-ре 1789 года; деньги же обещевал в апреле, а дом спешил от меня получить. Слава Богу, что он ошибся, не озадачил нисколько, а между тем добрые люди предостерегли, что он на отдачу весьма медлен, и я бы с великими волокитами и хлопотами не скоро мог получить, что и я размыслил. К счастию ж в то ж время сторговал у меня другой, меньший, дом майор Ануфрий Васильевич Берников за триста рублев. Сие подало причину и резон господину Вындомскому отказать, чему я был рад и послал о сем к нему письмо, на котором он возвратно написал, что он тем недоволен. Однако ж, не обязав задатком, принужден отстать. Потом, изгодя время более полугода, не надеясь, кому бы оный * Отец Прасковьи Александровны Осиповой, владелицы Тригорского. Стр. 65 продать, а иметь его за собою крайне не хотелось, охотно намеревался отдать купцу Даниле Порозову, хотя бы за четыреста пятьдесят рублев; но он на сей раз, будучи безрассуден, не согласился. По наступлении 1790 году артиллерии капитан Исак Абрамович Ганибал* вступил в содержание в Опочке и в уезде питейных домов, то для приезду его, а паче ко учреждению конторы, он у меня сторговал также за пятьсот рублев, да я ж из числа строения, бывшего в продаже прежде господину Вындомскому, перевозил белый для поклажи платья анбар и мшаник, стоящие двадцать пять рублей; от него ж, господина Ганибала, получил я в уплату двести пятьдесят рублей, а после от поверенного его, торопчанина Ивана Поросенкова, в разные числа отобрал сто пятьдесят, всего четыреста рублей; крепости ж на оный дом за их нерачением было не совершено; между тем содержание их уничтожилось и дом Ганибалу стал не надобен, то он со своей стороны уступил чрез письмо купцу Алексею или Семену Горожанским, но я, не дав крепости и видя необходимость их к покупке моего дому, увеличил цену и, наконец, договорился получить денег триста пятьдесят, да из полученных от Ганибала двести пятьдесят, итого шестьсот рублей, сахару пуд, вина простого пять ведер, чаю фунт, водки французской штоф, что все коштует не меньше сорока рублев; полученные от поверенного сто пятьдесят рублев почтены мною за житье их в моем доме. И так нечаянно и ненадежно дом мой продался довольною ценою и выгодою перевозкою строения из оного на Павлихино, а Данила Порозов не умел взять почти за половинную цену, о чем и раскаивался, но уже поздно. начала владения моего крестьянами положил себе правило, чтоб с ними обращаться простосердечно и откровенно, веселым видом, больше ласковостью и приветом; нередко подносил им вино или пиво и тем, вижу, привлек их к себе усердие и верность. Не нахожу я из них, чтоб который что от меня утаил в молотьбе, как у иных, карауля. У меня нет никакой пристороги; в амбарах поверены ключи оному из них, Терентью Иванову, и я за ним весьма мало надзираю, равно и во всем прочем, как полевых, так и домашних работах. Сие почитаю себе за великое удовольствие и спокойность; не тревожится дух мой, и опасности никакой не имею, в чем благодарю Творца моего, уст-рояющаго вся на пользу. Не попущаю, однако ж, дабы он были в своевольствах, и удерживаю их не побоями, а увещательным словом, смешивая грозу с рассудительным облегчением и укорением. И так, слава Богу, все благоуспешно. То правило и доныне соблюдаю. Таковой мой поступок * Сын "арапа Петра Великого", родной дядя матери Пушкина Надежды Осиповны. Стр. 66 привлек совершенно вольных девок из города в замужество за крестьян моих: первая - сержантская дочь Ксенья Семенова дочь Кулакова, за Василья Филипова; вторая - мещанская Марфа Степанова за Дмитрия Терентьева. И благодарю Бога, что они живут уже по третьему году, а все добрым и честным поведением, чем я весьма доволен и почитаю их отменно против прочих наградою: то платками, то другим каким приветствием. Да и должно по справедливости, поелику они, оставя свою сущую вольность, пришли ко мне во крестьянство, видно, надеясь на мою к ним благосклонность, против чего нечувствителен бы я был и погрешил бы Богу, ежели б того не рассуждал и не отличал приветствием и наградою. Желаю, чтоб и любезные дети мои последовали написанному в сем пункте и в точности мною соблюдаемому правилу, то могут ожидать от Бога милости, а от человек совершенной похвалы. На исходе 1791 года ездил я в Петербург и в продолжение тамошнего прожития наступившего 792 года, генваря 20 дня, представил в полк детей моих, о чем уже объявлено выше сего. Ныне доказала мне добродетель, коль она награждает наблюдающего ее от усердия творить. Тем, кто требует поможения во время нужды, она платит утехою и удовольствием духа, что должно ценить дорого. Чувствуют сей интерес искусившиеся в сем деле. В 786 году, по отъезде некоих немцев, мужа с женою, из Опочки в свою страну, оставлена от них девица лютерского исповедания, именем Софья, лет семнадцати, не только без всякого от них призрения, но и такому человеку, где бы она потеряла свою честь. По счастию, теща сего человека, госпожа благородная, из человеколюбия сжалившись, сказала, чтоб она как можно от него убиралась и искала себе лучшего места. Она сие себе внушила и домогалась, чтоб тот господин отпустил ее в Опочку, где она пристала к немцу, бывшему опочецкого соляного магазейна приставу, прапорщику Карлу Осипову Пухнеру. Чрез короткое время Пухнер по начету взят под арест, а жена его, с коей та девица пребывала, осталась и сама в нужде; следовательно, ей содержать было нечем. И так она, девица, с горести искала, где бы сыскать место хотя в работницы. Мы с женою, сжалившись, согласились взять ее к себе и приобщили к малолетним моим дочерям Татьяне и Пелагее для того только, чтоб она шила на них детское платье и мыла, чему она отчасти разумела. Стол ей общий был с нами. И как те немцы, отлучась, не писали к ней ничего и где проживали, ни малейшего сведения не было более пяти лет, то мы Стр. 68 сумневаемся, точно ли они ей были родители. Слух носился, будто отчим ее уже помер, а мать жила неподалеку, в Риге или в Валках. Напоследок вышло не то. И так она, отчаявшись их попечения, имела только надежду на Бога и почитала нас за родителей. Приобыкнув же к нашему православной веры поведению, пожелала оставить свое лютерское исповедание и присоединиться к нашей церкви. Я сначала не скоро к сему приступил, ожидая известия от ее родителей; может статься, возьмут ее к себе, то присоединение ее будет подвержено раскаянию; к тому ж, помышлял, не отменит ли и она со временем такое свое намерение, дабы не навести себе порушением обратно к своей вере большего греха. Однако ж она неотступно о том меня просила. В таком случае оное, с дозволения духовной консистории, успенским священником Иваном Димитриевым по чиноположению исполнено. И как она по справедливости жизнь свою вела порядочно и от нас снабдеваема одеждою и почестью наравне с нашими дочерьми, то граждане наши имели об ней хорошее мнение. Наконец, Божиим человеколюбивым промыслом, сего 792 года, в майе месяце, получила на себе твердое и основательное место к пребыванию в жизни сей, ибо опочецкий помещик прапорщик Яков Яковлевич Патенов, имеющий в Опочецкой округе деревню со крестьяны и земли, согласился законно с нею сочетаться брачным союзом, по исполнении чего живут они ныне, слава Богу, благополучно, и я слышу от граждан за попечение наше об ней похвалу и благодарность, что меня весьма веселит и утешает. Напоследок, от 25 июля, получено ею на почте письмо от отчима ее и матери, извествующее, что они живы и находятся в городе Софии, близ Петербурга, на казенной замшевой фабрике, поелику отчим ее сего рукоделия искусен, а брат ее родной Иван Гирш помощником при английском архитекторе, слышно, имеет хороший чин и жалованье. То удивительно, для чего они, в толь близком расстоянии живучи столь долгое время, оставили ее странствовать и ниже через письма о себе давали знать. Мне мнится, сие произошло Божиим промыслом, доколе она утвердилась в православии нашей веры и привязалась законом к мужу, от которого она уже возвратиться ни к родителям, ни к своей вере средства не имеет. И я радуюсь о сем, благодаря усердно Творца моего, устрояющаго нам вся на пользу. года, июня 3 дня, в четверток, скончалась замужняя дочь моя Матрена, имевшая от роду тридцать семь лет, из коих семь лет жила у меня, оставленная от мужа. Стр. 69 Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы. |
