|
Леонтий Автономович Травин Записки
Детство и юность Рождение мое на свет в 1732 году февраля 9 дня*, во области Псковской, в бывшем пригороде Велье, от родителей, скудно живших. Отец мой — Автоном Степанов, ведущий род свой от дворцовых писарей; сказывают же, что предки его были церковники в Козмодемьянском погосте; это на Исы реки; а мать моя Агафья Иванова, от действительно служащих церковнопричетников, дочь пономаря Ивана Автономова, бывшего в том же Велье при церкви Архаггела Михаила на городище; его же отец Автоном Давыдов в Печанском погосте был священником, а сын его Макарий протопопом во Пскове, в соборе Архаггелском, брат родной моей матери, и по вдовстве его пострижен и был иеромонахом, переименован Мартирием в Спаса Мирожском монастыре. Из такого поколения отец мой находился крепостным графа Павла Ивановича Ягушинскаго и его жены. Отправляя должность писарскую в Велейской вотчине и провожая житие неотрадное, умре в 740 году, по замечанию моему, от волшебной порчи, от мужика Артемья, прозванием Аршина, быв от роду около сорока лет, а от женитьбы своей прожил только десять год, оставив мать нашу в преждевременном вдовственном бедствии и нас, че- * Далее вписано другою рукою: "а помре Леонтий Травин 1818 года февраля 16 дня*. - Здесь и далее примечания первого публикатора. Стр. 10 тырех сыновей, в сущем сиротстве и малолетстве, из коих я был старший осми лет, второй сын Алексей шести, по нем Иван четырех, меньшой Никита двух лет. Трудно изобразить страдание матери нашей, которая окружена стала нестерпимою горестью, без всякой помощи и защиты, кроме Единаго Бога, Отца сирых и Судии вдовиц. Воспитывая нас, претерпела крайнюю нужду, не имея оставшегося от отца нашего ни денег, ни хлеба, но еще остался в долгу, за который заимодавцы, усугубляя горесть, многократно ее тревожили, и несколько и с хоромного строения развезли по себе, особливо как в 741 году последовал от недороду хлеба немалый голод, претерпела она наичувствительный недостаток; но Бог Милосердый, не забывая убогих своих до конца, первое яви на нас милостивое призрение: бывший тогда в вотчине управитель, майор Иван Васильевич Елагин, сжалился на горестное состояние матери нашей и на наше сиротство, приказал производить нам двум на пропитание муки по три четверика в месяц, да в год по шубе, по кафтану и по три пары рубашек: однако получали только хлеб, а прочее оставалось; и так с нуждою питались; промышляя к тому, мать наша о нас всячески, работая на людей, пряла, ткала, платье мыла, трудилась несказанно; от бедности же и нападения, не только сторонних, но и нежалостных сродников, которые и малого пропитания старались лишать, при- Стр. 11 нуждена была помышлять о замужестве за другого мужа, за писаря ж Алексея Гор-нишнаго, о чем уже и условия положены были, но, рассмотрев из поведения его, что он больше наведет беспокойства, нежели помощи, отреклась, изволяя страждить во вдовстве, нежели обязать себя ненадежным супружеством. Последующие 742 и 743 годы прошли в таковом же горестном вдовстве, а в 744 году крестьяне Велейской вотчины взбунтовались, назвав себя дворцовыми, отреклись подвластными быть господину, которое смятение продолжалось от декабря по август наступившего 1745 года; по сей причине для усмирения их прислан был подполковник Алексей Гордеевич Головин с командою военною триста сорок человек, но и против таковой власти крестьяне имели супротивление, почему в Граенской волости, при деревне Серебреникове, будучи во многочисленном собрании, отважились по солдатскому фрунту стрелять и застрелили одного солдата да двух ранили, их же застрелено двенадцать да ранено пять человек; напоследок, по покорении их, наказаны кнутом сто тридцать три да плетьми более четырех сот человек; я ж в то время был не более тринадцати лет, употреблялся писчиком, и хотя в детском возрасте, однако видя над многими несчастные приключения, понимал и внушал себе страх, а потому понуждал себя к трудам и попечительности к тогдашней моей должности, чем со дня на день заслуживал от управителя Ивана Тимофеева, сына Залевского, милость, который в награждение выдал сперва полтину, после полтора рубли, а потом определил выдавать по три рубли по двадцати копеек в год, в 746 году по шести рублей по сороку копеек, в 750 по осми рублей, в 753 десять рублей, в 754 по двенадцати рублей в год; а как прежде меня никто из старших писарей не получали больше как по шести рублей по сороку копеек, то из того началась на меня ненависть. Еще в 747 году, по усмотрению выше упомянутого управителя, определен я ко окончанию второй ревизии во Пскове, где начал претерпевать на чужой стороне от пятнадцатилетнего своего возраста всякие нужды и оскорбления; притом же по скудости своей носил Стр. 12 одежду нужную - сермяжный кафтан и суконный камзол, бахилки, иногда и сапоги, между же тем сносил одни крестьянские суконки, обуваясь в лапти. Сия отлучка моя прискорбна матери моей до бесконечности была, что едва дождалась от меня начатков промышления ей и моим братьям пропитания, тут и отлучен стал во Пскове, и до того сокрушалась она в доме в нуждах, а я странствовал в малолетстве, на чужой стороне; некому было наставлять на доброе поведение, а что хотел, то и делал беспрепятственно; несовершенных лет мысли обыкновенно наклоняли на слабости и страсти, но слава премилосердному Богу, призирающему на сироты, с высоты святыя Своея! И Бог вдохнул мне охоту разных художеств, коими занимался и тем убегал праздности и прочих худых дел; обучался: 1-е, рисованию, желая живописного мастерства, у двоюродного по матери дяди своего Василья Арловского, бывшего при Иоакиманском девичьем монастыре дьячком, и, приучась, написал на холсте две картины: коронование Пресвятой Богородицы и Иосифа обручника, держащего на руках Превечнаго Младенца Господа Иисуса Христа, кои свидетельствуют и ныне, поставленные в доме моем в большой горнице; 2-е, петь по нотам, ходя в архиерейскую певческую палату; 3-е, столярного и резного мастерства у бывших резчиков при церкви святых безсребреник Козмы и Дамиана на Запсковье; из них был старик Максим, который по благосклонности своей дозволял мне употреблять всякий свой инструмент и работать, что мне вздумается; между тем, ходя в певческую палату, случилось мне видеть и читать книгу Минеи Четьи, первую сентябрьскую часть Киевской печати, по которой я, читая жития святых, возымел желание от того времени и всегда помышлял иметь собственные свои, но по недостатку моему не было способу. При всем том, хотя я в вышесказанных художествах и упражнялся, но и прелести мира сего имели во мне участь свою, ибо страстно любил игру на скрипке и для того много в столярной трудился вотще, делая оную своими руками; наконец, обладаем будучи сею страстию, купил из лавки за полтора рубли и прилежно учился долгое время, только к счастию не понял и играл худо. Напоследок умножившимся суетам, уже чрез несколько лет оставил, что, ныне рассмотря бесстрашие молодых лет и страсти, влекущие во грехи, сердечно раскаиваюсь и жалею, что попустил себя быть скоморохом, в сущее бесчестие и порок благочестивого христианина; во время ж то жительства моего во Пскове, до 1752 года, чрез четыре года, благодатию Божиею храним, не употреблял пьянственной забавы и обращения, а что от того сохранило, единственно, что я забавлял себя в вышеписанных науках, а Стр. 13 ни с кем дружеством и братством не обязывался, приметя, что весьма мало из них истинных доброжелателей, а более таких, которые влекут к развратной жизни; между тем, входя по случаю в домы купцов и других достаточных людей и видя стены, убранные картинами и обоями, посуду оловянную, хрустальную и прочее, возымел желание таковые вещи по силе своей стяживать; и так, когда случится денег помалу, и скупал, но и то таясь от матери своей, опасаясь, что она по претерпению скудости и недостатков никак не дозволит. В одно время купил я впервые шесть тарелок оловянных и, привезши домой, не смел ей показать чрез долгое время, хранил в избе под лавкою в коробочке; напоследок, по случаю передвигая оную, от звуку узнала, и за то довольно было ее негодования и брани. Но как уже от 1752-го года, особливо в 1753-м году пришел я возрастом и имуществом в лучшее состояние и по услужности моей прилежанием и смыслом к письменным делам стал быть любим вышеупомянутому управителю Залевскому, то уже мать моя, видя мое поведение, оставляла более на произволении моем, даже и в женитьбе предоставляла мне на волю, так, в том же 1753-м году, октября 31 числа, с позволения ее и управителя, женился на дочери именитого крестьянина Петра Гурьянова сына Косолапова, именем Дарья, причем приданое ее состояло только в собственной ее одежде и белье, а мне в корысть ничего, да я о том и попечения не имел, а желал иметь согласную моему нраву, в чем благодарю всещедраго Бога, что я не обеспокоен гораздо первою, а весьма доволен участью второй жены, о которой сказано будет ниже, почему советую я всякому христианину искать доброго человека, а не приданого — это чрез прошение в молитвах своих у Бога. Не успел я, так сказать, расцвести своим благополучием, а не только чтоб вкусить плодов своих, то вскоре зависть, ранив глаза свои, не оставила наводить препятствий, ибо в 1754 году господин мой, граф Сергей Павлович, из чужих краев прибыл в Москву. Государы- Стр. 14 ня Императрица Елисавет Петровна, желая его женить на сестре господина Ивана Ивановича Шувалова, возвратила ему из описи дом и вотчины в полное владение. Те же, которые ненавидели управителя Залевского, недоброжелательны были и ко мне, по причине моей к нему услужности и что он меня отменно против прочих почитал и награждал, усмотря удобный для них случай при начале вступления графского во владение, выдумали оклеветать его, управителя, якобы в неправосудии, во взятках, в обогащении и в прочем, что только могли выдумать. В сей партии не последний был дядя мой родной Афанасий Степанович Травин, который был, в рассуждении его старшинства, а моего в выгодях преимущества, неприятен, а потому и проискивал средства, чем бы меня озлобить; выдумал он оклеветать графу, будто я к нему недоброжелателен и, не желая быть за ним, желаю за другого господина (чего, по совести, в мысли моей не было), но он, согласясь с прочими на то склонными, поехал в Москву для жалоб, по принесении которых прислали из Москвы повеление, чтобы меня туда выслать, почему я в августе того ж 1754-го года туда из Пскова отправился на ямских, с прапорщиком Иваном Львовым Большим, и чрез пять суток приехал, где прожил три недели, но по оклеветанию их, Божьим защищением, скорбного ничего не видел, хотя и старались, пристав к дяде моему и другие коварные люди, оскорбление нанести; однако ж, слава Богу, благополучно отпущен 22 сентября того ж 1754 года в дом свой; только вышеупомянутый управитель от должности его отрешен, а на место его никто не определен. И так открылась воля, по которой дядя мой и староста Ермолай десятский самовластно предприяли управлять вотчиною, причем важный их предмет был мстить всем своим соперникам, в числе коих я с братьями моими были первые. Случился тогда рекрутский набор, то дядя мой, ожесточась, вознамерился из нас которого-либо из братьев отдать в рекруты, позабыв ближнее родство и не сжалився на наше сиротство. Видя мы с братом Алексеем намерение его непреложное, принуждены тайно уехать в Петербург для жалобы графу и просьбы о защищении и только доехали до Пскова, тамо уведоми-лись, что дворецкий Петр Добрин проехал в вотчину для разбирательства и прекращения неустройства, почему возвратились и мы. Добрин прожил в вотчине не торопясь, и дела происходили неуспешно; но как бы то ни было, а я по услужности своей отменно у него был в милости. Дядя мой, заприметив то, более терзался и от злобы настоял навести мне притеснение в том, что поелику за неспо-койство его велено Добрину, взяв с собою, привезти в Петербург, то чтоб и меня туда Стр. 15 ж взять, хотя обо мне ни от кого никакого повеления не было. Однако ж ему хотелось меня потревожить, а ежели я взят не буду, то и он не поедет, на что Добрин, не хотя сурово с ним поступить, употребил притворство: лаская его, обнадежил меня взять, меня ж уверил, что он конечно из Пскова меня отпустит; и так ехал я обще со всеми ими до Пскова, в том числе и Залевский по оклеветанию их был в огорчении взят и везен под караулом, а пожитки его опечатаны; выехали изо Пскова поутру на рассвете, и я провожал их в поле не более двух верст, отпущен обратно, чего дядя мой не знал, а отъехав верст с 28, на станции осмотрелся, посерчав, выговорил перед дворецким грубо, для чего я отпущен. В наступившем 1755-м году прислан для управления вотчин из лакеев Иван Федоров, прозванием Сучкин, а 20 марта родилась у меня дочь Матрена, которой при крещении восприемником был он, Сучкин. По прибытии ж Добрина дядя мой приведен к усмирению, поставлен на житье в Петербург, при доме графском, а я того ж году, в июне месяце, определен к должности за приказчика в Оклюдицкую вотчину, составляющую с Вышегородскими деревнями 610 душ, отстоящую от Пскова в 27 верстах, где пробыл до 1757-го года благополучно. Стр. 16 Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы. |
