|
Марбо Жан-Батист-Антуан-Марселен Мемуары генерала барона де Марбо
Глава XXIX Стр. 670 Напрасная попытка заключить перемирие. — Сражение 18 октября. — Бернадотт сражается против нас. — Предательство саксонцев. — Верность короля Вюртемберга. — Сомнительные результаты сражения После этого первого дня боев результаты сражения оставались сомнительными. Казалось, что победа была скорее на стороне французов, поскольку, имея намного меньше сил, они не только устояли перед армиями коалиции, но и заставили их отступить с части территории, которую те занимали накануне. Войска обеих сторон готовились возобновить сражение на следующее утро, но вопреки ожиданиям день 17 октября прошел без особых столкновений и активных действий как с той, так и с другой стороны. Союзники ждали прибытия русской армии Беннигсена, а также войск, которые вел с собой шведский наследный принц Бернадотт. Это должно было намного увеличить их силы. Со своей стороны, Наполеон, сожалея, что не сумел воспользоваться предложениями о мире, какие ему делали за два месяца до Лейпциг-ской битвы во время перемирия, надеялся получить кое-какие результаты от мирных предложений, которые он предыдущей ночью направил к государям союзников. Эта миссия была возложена на австрийского генерала графа Мерфельда, только что взятого в плен. Иногда происходят весьма странные серии событий. Граф Мерфельд 16 лет назад просил генерала Бонапарта, в то время командующего Итальянской армией, о заключении знаменитого Леобенского перемирия. Именно граф Мерфельд привез в Вену мирный договор, заключен- Стр. 671 ный между австрийским правительством и Директорией, которую представлял генерал Бонапарт. Именно он в ночь Аустерлицкого сражения передал французскому императору предложение о перемирии от австрийского императора, и теперь странности судьбы вновь привели генерала Мерфельда к Наполеону в тот момент, когда Наполеон, в свою очередь, испытывал необходимость заключения перемирия и мира. Император улыбнулся, надеясь, что такой посредник, как Мерфельд, снова принесет ему желаемый результат. Однако дела зашли слишком далеко, для того чтобы союзники согласились вести переговоры с Наполеоном. Само по себе предложение, сделанное Наполеоном, уже выдавало его сильное беспокойство за исход сражения. Поэтому, хотя союзники и не сумели победить нас в битве 16 октября, они не утратили надежду добиться ее в результате новых усилий своих дивизий, превосходивших нас по численности. Враг очень рассчитывал также на предательство немецких войск, еще находившихся в составе нашей армии. Командиры этих войск были членами тайного общества Тугенбунд. Они воспользовались отдыхом, предоставленным всем подобием перемирия 17 октября, и сосредоточились на обдумывании того, каким образом они смогли бы осуществить свое низкое предательство. Миссия графа Мерфельда не удалась, ему даже не был дан ответ. 18 октября с самого утра армия коалиции начала против нас атаку. 2-й армейский кавалерийский корпус, в состав которого входил мой полк, находился, как и 16 октября, между Либертвольвицем и Кольмбергом (или Шведским редутом). Сражение началось сразу во всех пунктах, но особенно ужасным оно было в нашем центре, возле деревни Пробст-хайда, атакованной одновременно русским и прусским корпусами. Оба эти корпуса были отбиты, но наши потери оказались громадными. Во всех пунктах происходили ожесточенные бои. Русские атаковали Хольцхаузен, который Макдональд успешно защитил. Примерно в 11 часов позади Лейпцига со стороны Линденау послышалась канонада, и стало известно, что в этом пункте наши войска только что прорвали кольцо врага. Стало известно также, что корпус генерала Бертрана двигается на Вайсенфельс в направлении Рейна, и враг не смог помешать этому наступлению. Тогда император приказал отвести войска, находившиеся возле Лютцена. Однако Лейпцигское плато возле Конневица и Дёлица оказалось театром очень ожесточенных военных действий. Земля дрожала от ураганного огня сотен пушек. Враг был отброшен, хотя полякам и не удались некоторые штыковые атаки. Тогда, видя, что австрийские и прусские эскадроны идут на помощь своим союзникам, 1-й корпус французской кавалерии вышел из деревни Пробстхайда и, атаковав врага, отбросил его и преследовал до местоположения резервов, которые привел русский великий князь Константин. Союзники, имевшие в этом пункте еще достаточно сил, объединились, чтобы вернуть себе Пробстхайду. Однако вражеские массы были столь хорошо встречены несколькими пехотными полками наших дивизий, а Стр. 672 также пехотой Старой гвардии, что быстро отступили. Мы потеряли в этих боях генералов Виаля и Рошамбо. Император незадолго до этого провозгласил генерала Рошамбо маршалом Франции1. Шведский кронпринц Бернадотт еще не участвовал в боях против французов. Говорят, что в тот момент он, казалось, еще не принял окончательного решения. Но, наконец, под влиянием уговоров и даже угроз Блюхера он решился переправиться через Парту выше деревни Мокау во главе шведских войск и русского корпуса, находившегося под его командованием2. Когда бригада саксонских гусар и улан, стоявшая возле этого пункта, увидела, как на нее движутся казаки, шедшие впереди Бернадот-та, эта бригада как будто бросилась на них в атаку. Однако подлые саксонцы тут же повернули назад, и, забыв, какой опасности они подвергали своего старого короля, нашего союзника, находившегося среди наполеоновских частей, они обернули свои ружья и пушки против французов! Головная колонна армии, находившейся под командованием Берна-дотта, двигалась по левому берегу Парты в направлении Зеллерхаузена. Этот населенный пункт защищал Рейнье. Генерал Рейнье, чей армейский корпус почти целиком состоял из немецких воинских континген-тов, был свидетелем того, как дезертировала саксонская кавалерия, поэтому он с подозрением относился и к саксонской пехоте, которую он поместил около французской цехотной дивизии генерала Дюрютта. Французы должны были надзирать за саксонской пехотой. Однако маршал Ней был слишком доверчив и приказал генералу Рейнье развернуть саксонские батальоны и отправить их на поддержку французского полка, защищавшего деревню Паунсдорф. Но едва саксонцы оказались на некотором расстоянии от французских линий, как, заметив на равнине вокруг Паунсдорфа прусские знамена, они бросились в этом направлении во главе со своим командиром, недостойным генералом Русселем. Несколько французских офицеров, которые не смогли понять подобное предательство, думали, что саксонцы собирались атаковать пруссаков. Поэтому генерал Грессо, начальник штаба Рейнье, бросился к ним, дабы умерить то, что считал избытком пыла саксонцев, но он обнаружил перед собой только врагов! Подобное предательство со стороны наших союзников привело к образованию ужасной пустоты в самом центре французской армии. И, кроме того, это предательство сильно подняло дух союзников. В довершение всего вюртембергская кавалерия сразу же последовала примеру саксонцев. 1 Дивизионный генерал Донасьен-Мари-Жозеф де Вимёр де Рошамбо, командовавший в битве при Лейпциге 19-й пехотной дивизией 5-го армейского корпуса, был смертельно ранен 18 октября 1813 г. у Пробстхайды и скончался два дня спустя в лейпциг-ском госпитале. Маршалом Империи он так и не стал. (Прим. ред.) 2 Граф де Рошшуар очень живописно рассказывает нам о' миссии, с которой он был послан к Бернадотту, еще не решившему в сентябре, переходить ли ему через Эльбу. Граф де Рошшуар описывает также свою встречу с наследным принцем Швеции, который был «великолепен под яростным огнем в окружении убитых и раненых...» на поле битвы при Лейпциге. (Прим. франц. ред.) Стр. 673 Бернадотт не только принял в свои ряды вероломных саксонцев, но и потребовал помощи их артиллерии, для того чтобы усилить действие собственной. Он даже уговорил английского представителя при главной квартире союзников одолжить ему ракетную батарею, которую тот привез с собой. Бывший маршал Франции приказал направить эту батарею против французов. Едва саксонский корпус оказался во вражеских рядах, как он подтвердил свое предательство, начав против нас общую канонаду всей своей артиллерией. Командующий этой артиллерией, оказавшись среди русских, воскликнул, что после того, как он истратил половину своих боеприпасов для французов, теперь остаток этих боеприпасов он израсходует против них! И действительно, он засыпал нас градом ядер, из которых значительную часть получил мой полк. Я потерял при этом около 30 моих людей, среди них был капитан Бертен, один из самых замечательных офицеров: ему снесло голову ядром. И это был Бернадотт — француз, человек, которому его французская кровь принесла корону! Это он наносил нам таким образом последний удар! Среди всего этого поголовного предательства король Вюртемберга оказался благородным исключением, потому что, как я уже говорил, он предупредил Наполеона, что обстоятельства вскоре заставят его покинуть лагерь императора. Но даже после того, как он принял это крайне важное решение, при его выполнении он использовал самые благородные методы, приказывая тем из его частей, какие находились по соседству с ним, начинать действия против французов, только объявив им об этом за 10 дней. Даже став врагом Франции, вюртембергский король изгнал из своей армии генерала и многих офицеров, которые увели свои войска в ряды пруссаков во время битвы при Лейпциге, и отобрал все награды у полков-перебежчиков. Тем временем Пробстхайда продолжала оставаться местом самых кровавых боев. Старая гвардия, развернутая позади этой деревни, готова была лететь на помощь ее защитникам. Прусский корпус под командованием Бюлова попытался продвинуться вперед, но был раздавлен. Однако в этом бою мы потеряли храброго генерала Дельмаса — достойного воина и одного из самых благородных людей. Поссорившись с Наполеоном, с момента создания Империи, он провел 10 лет в отставке, но попросил вновь принять его на службу, как только увидел, что родина в опасности. Посреди ужасной канонады и ожесточенных атак противника французы по всей линии не уступали свои позиции. Так, на левом фланге маршал Макдональд и генерал Себастьяни сохранили за собой территорию, расположенную между населенными пунктами Пробстхайда и Штёттериц, несмотря на многочисленные атаки австрийцев под командованием Кленау и русских под командованием Дохтурова. Внезапно наши войска, размещенные в этом пункте, были атакованы массой всадников из более чем 20 тысяч казаков и башкир. Усилия башкир в основном были направлены против кавалерийского корпуса генерала Себастьяни. Стр. 674 В мгновение ока эти мерзкие варвары с громкими криками окружили наши эскадроны и забросали их стрелами, которые, впрочем, не принесли нам особого вреда, потому что башкиры, не умеющие подчиняться никаким командам, не знали, как строиться в ряды, и в шуме и беспорядке двигались как стадо баранов. Из-за этого беспорядка башкирские всадники не могли стрелять горизонтально, не убивая и не раня своих же товарищей, скакавших перед ними. Поэтому башкиры пускали свои стрелы по дуге в воздух, и стрелы при этом описывали большую или меньшую кривую, в зависимости от того, насколько удаленным от себя лучники считали врага. Однако такой способ пускать стрелы во время боя не позволяет точно прицеливаться, поэтому 9/10 стрел падают впустую, а то небольшое количество, какое достигает противника, при подъеме уже теряет почти всю силу, что сообщает стреле тетива лука. Поэтому, когда стрела попадает в цель, она имеет лишь силу собственного веса, а он совсем невелик, из-за этого стрелы обычно наносили только очень легкие ранения. И, наконец, поскольку у башкир не было никакого другого оружия, они были самой неопасной воинской частью, какая только существует в мире. Тем не менее они налетали на нас массами, и поскольку чем больше ос убивают, тем больше прилетает новых, то некоторое количество стрел, выпускаемых в воздух, все же наносило кое-какие тяжелые ранения. Так, один из самых смелых моих унтер-офицеров по фамилии Мес-лен был пронзен стрелой насквозь. Стрела вошла в грудь и вышла из спины! Бесстрашный Меслен схватил эту стрелу двумя руками, сломал ее и сам вырвал оба обломка стрелы из своего тела. Однако это не могло его спасти: он скончался через несколько мгновений. Мне кажется, это был единственный пример смерти от стрелы, пущенной башкиром. Однако среди моих людей и лошадей многие все же слегка пострадали, и даже сам я был неопасно ранен этим смехотворным оружием. У меня в руке была сабля. Я отдавал приказы одному из офицеров и протянул руку, чтобы указать ему пункт, куда он должен был направляться, как вдруг почувствовал, что моя сабля встретила какое-то странное сопротивление, одновременно я ощутил слабую боль в правом бедре. Оказалось, что из него торчит стрела длиной в 4 фута, вошедшая на палец в мое тело. В пылу боя я не заметил, как эта стрела попала в меня. Я приказал доктору Паро извлечь эту стрелу и спрятать в один из ящиков полкового лазарета, потому что хотел сохранить эту стрелу на память. Мне очень жаль, что она потерялась. Вы хорошо понимаете, конечно, что, будучи ранен столь легко, я не собирался покидать полк, тем более что момент был критический... И в самом деле, подкрепления, приведенные Бернадоттом и Блюхером, яростно атаковали селение Шёнефельд, расположенное недалеко от того места, где речка Парта «втекает» в город Лейпциг. Генералы Лагранж и Фридрикс, защищавшие этот важный пункт, отбили семь атак и семь раз выбивали противника из домов, которые он занимал. В этом бою был убит генерал Фридерикс. Это был великолепный, очень смелый Стр. 675 офицер. Он, помимо своих высоких моральных качеств, отличался тем, что был самым красивым мужчиной во всей французской армии. Тем временем, враги вот-вот могли стать хозяевами Шёнефельда, когда маршал Ней примчался на помощь этой деревне, и она осталась в руках французов. Маршал Ней был контужен в плечо, что заставило его оставить поле боя. С наступлением ночи обе армии на основном протяжении линии фронта оставались на тех же позициях, как и в начале сражения. В тот вечер кавалеристы моего полка, а также кавалеристы всех остальных полков генерала Себастьяни привязали своих лошадей к тем же коновязям, какие служили им за три дня до этого. Почти все батальоны заняли те же самые бивуаки. Таким образом, результат подобной битвы был неопределенным, хотя враги и праздновали свой успех. Причиной этой неопределенности было то, что мы не сдали ни пяди своих позиций, несмотря на то что уступали противнику в численности и против нас шли почти все народы Европы. Кроме того, в наших рядах оказалось множество предателей! Английский генерал сэр Роберт Вильсон, находившийся в Лейпциге в качестве британского представителя, чьи свидетельства нельзя даже заподозрить в симпатии к нам, говорит следующее об этой битве: «Несмотря на предательство саксонской армии в разгар боя, несмотря на огромную, постоянную смелость войск союзников, им не удалось отнять у французов ни одну из деревень, которые те хотели удержать в связи с важностью этих населенных пунктов для сохранения ими своих позиций. Ночь завершила все действия, принеся французам, особенно защитникам деревни Пробстхайда, славу, поскольку они сумели внушить противнику благородную зависть!» После захода солнца, в тот момент, когда темнота начинает опускаться на землю, я получил приказ прекратить по всей линии расположения моего полка бесполезную стрельбу, которая обычно следует за серьезными столкновениями. В таких случаях не без труда удается разнять противников, только что сражавшихся друг с другом, и приказать стрелкам прекратить огонь и собраться, чтобы присоединиться к своим полкам. Нельзя сделать это, используя барабаны или трубу, поскольку враг при этом, узнав о распоряжении прекратить огонь, смог бы воспользоваться моментом и неожиданно атаковать наши передовые посты. В такой ситуации надо отдавать приказы командирам взводов, а те, в свою очередь, посылают унтер-офицеров добираться в тишине до своих постов. Враг действует таким же образом, вскоре стрельба постепенно замолкает и в конце концов полностью прекращается. Дабы убедиться, что ни один часовой не забыт где-нибудь на поле боя и что отход к бивуаку проходит в полном порядке, я обычно приказывал командовать этим отходом какому-нибудь капитану. В тот вечер данная задача выпала на долю человека по имени Жоли. Это был образованный, очень способный и очень смелый воин, однако он отличался некоторым упрямством. Его упрямство проявилось уже за несколько ме- Стр. 676 сяцев до сражения при Лейпциге, когда ему было поручено распределить среди офицеров конское пополнение. Этих лошадей император подарил тем офицерам, кто участвовал в Русской кампании. Несмотря на мои замечания и на замечания его собственных друзей, г-н Жоли выбрал для себя великолепную белую лошадь. От нее и я, и все мои товарищи отказались именно из-за того, что она была слишком заметной. Я поначалу отдал ее трубачу. Так вот, вечером 18 октября в тот момент, когда г-н Жоли, выполняя свои обязанности, двигался шагом позади линии стрелков, его белая лошадь была так хорошо видна противнику, несмотря на темноту, что и лошадь, и ее хозяин были серьезно ранены. Капитан получил сквозное пулевое ранение. Он умер в ту же ночь в одном из домов Галлеского предместья, куда накануне я приказал перевезти майора Позака. Рана последнего была неопасной, однако он был огорчен мыслью о том,, что французская армия, скорее всего, уйдет, а он останется плен-ником противника и враги отнимут у него почетную саблю, подаренную ему первым консулом после битвы при Маренго, когда Позак был всего лишь унтер-офицером. Я постарался успокоить его, взяв на себя заботу об этой славной сабле. Один из полковых хирургов привез ее во Францию, и, когда Позак вернулся на родину, он вновь обрел свое почетное оружие. Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы. |
