Оглавление

Марбо Жан-Батист-Антуан-Марселен
(1782-1854)

Мемуары генерала барона де Марбо

Глава XXIII

Стр. 132

Армия направляется к Рейну. — Начало военных действий. — Миссия при Массене. - Трафальгар. - Елачич складывает оружие в Брегенце. - Хитрость полковника гусар Бланкенштайна. Его полк ускользает от нас

Великая армия, которую император теперь хотел направить против Австрии, была повернута спиной к этой Империи, поскольку французские лагеря были разбросаны по берегу Северного моря, Ла-Манша и океана. Действительно, правое крыло армии, в виде ее 1-го корпуса под командованием Бернадотта, занимало Ганновер, 2-й корпус, под начальством Мармона, находился в Голландии, а 3-й корпус, возглавляемый Даву, — в Брюгге. 4-й, 5-й и 6-й корпуса, которыми командовали Сульт, Ланн и Ней, находились в Булони или в ее окрестностях. И, наконец, 7-й корпус под командованием Ожеро был в Бресте и составлял левый фланг. Чтобы разорвать эту длинную линию войск и образовать плотную массу, предназначенную для удара по Австрии, надо было произвести огромную перемену фронта, развернув его на 180 градусов.

Стр. 133

Каждый армейский корпус сделал, таким образом, поворот кругом, чтобы повернуться лицом к Германии, чтобы двинуться туда самой длинно дорогой. Правое крыло стало, таким образом, левым, а левое — правым. Было ясно: для того чтобы добраться из Ганновера или из Голландии на Дунай, 1-й и 2-й корпуса должны были проделать гораздо меньший пут чем те, которые шли из Булони.

Чтобы из Бреста достичь границ Швейцарии или верховьев Рейн надо было пересечь Францию во всю ее ширину. Расстояние это занимало примерно 300 лье. Войска находились в пути уже два месяца. Of двигались несколькими колоннами. Маршал Ожеро выехал из Бреста последним. Он обогнал их и, останавливаясь сначала в Ренне, а затем последовательно в Алансоне, Милоне, Труа и в Лангре, проинспектировал различные полки. Его присутствие оживляло дух солдат и вселяло их душу больше мужества.

Погода стояла прекрасная. Я ехал все время в почтовой коляске, чтобы перемещаться от одной колонны к другой и передавать генерал; приказы маршала. Я смог дважды остановиться в Париже, чтобы повидаться с матушкой. Наши экипажи несколько опередили остальную армию. У меня был весьма незадачливый слуга, но три великолепные лошади. Пока Великая армия направлялась к Рейну и Дунаю, французские войска, расположенные в верхней Италии под командованием Массены, были собраны вместе в Миланской области, чтобы затем атаковать австрийцев возле Венеции. Чтобы передавать свои приказы Массене император был вынужден отправлять своих адъютантов через Швейцарию, которая оставалась нейтральной. Случилось так, что во время пребывания маршала Ожеро в Лангре один офицер для поручений, везший депеши Наполеона, перевернулся вместе со своим экипажем, сломав себе ключицу. Он попросил отвезти его к маршалу Ожеро и заявил eму что теперь он не в состоянии выполнить свою миссию. Маршал, чувствуя, насколько важно, чтобы депеши императора как можно быстр Прибыли в Италию, поручил мне отвезти их туда через Гюнинген, где должен был передать приказ Наполеона о восстановлении моста через Рейн.

Это поручение я принял с радостью. Во-первых, потому, что оно позволяло мне совершить приятную поездку, а во-вторых, у меня была уверенность, что я вернусь в 7-й корпус до того, как он вступит в бои с австрийцами. Я быстро доехал до Гюнингена и Базеля, направился оттуда в Берн и в Раппершвиль, где и оставил свой экипаж. Затем верхом лошади я не без опасностей продолжил свой путь, пересек гору Шплюген, в то время практически непроходимую. Я въехал в Италию со стороны Дживенны и соединился с маршалом Массеной в окрестностях Вероны. Но едва я, как говорится, достиг цели, как Массена в полном нетерпении решил отправить со мною ответ императору.

Я должен был лично догнать маршала Ожеро, чтобы присутствовать на сражении, которое его корпус должен был дать. Однако моя поездка в обратном направлении оказалась не столь быстрой, как вначале, по-

Стр. 134

му что пошел очень густой снег, и он покрыл не только горы, но и все долины Швейцарии. Сильно подмораживало. Лошади скользили и падали на каждом шагу, и только с помощью 600 франков мне удалось найти проводников, которые согласились пересечь Шплюген вместе со мною. У нас ушло более 12 часов на весь переход, мы шли пешком в глубоком снегу, доходящем до колен. Проводники каждую минуту готовы были уже отказаться. Они не хотели идти вперед, уверяя меня, что опасность слишком велика, но я был молод, смел и понимал важность депеш, которых ожидал император. Я заявил своим проводникам, что, если они возвращаются, я продолжу путь без них. В каждой профессии есть, конечно, свое достоинство и своя честь, и у проводников они состояли, главным образом, в том, чтобы никогда не покидать путешественника, который вверил им свою жизнь.

Итак, мы продолжили наш путь и после кошмарных усилий прибыли на большой постоялый двор, расположенный у подножия Шплюге-на, когда уже настала ночь. Мы, безусловно, погибли бы, если бы ночь застала нас в горах, поскольку дорожка, по которой мы продвигались, была еле видна из-за снежного покрова. С двух сторон она была окружена пропастями, неразличимыми из-за покрывавшего их снега. Я умирал от усталости, но после того, как немного отдохнул и восстановил свои силы, рано утром я уже отправился в сторону Раппершвиля, где я нашел экипаж и вполне проходимые дороги.

Самая трудная часть пути была позади. Несмотря на снег и сильный мороз, я добрался до Базеля и затем до Гюнингена, где находился 7-й корпус, собравшийся здесь 19 октября. На следующий же день корпус начал переход через Рейн по очень хлипкому мосту, положенному на лодки, собранные специально для того, чтобы совершить эту переправу. И хотя примерно в половине лье отсюда в городе Базель находился большой каменный мост, император приказал маршалу Ожеро соблюдать и уважать нейтралитет Швейцарии. Тот самый нейтралитет, который девять лет спустя швейцарцы нарушили сами, предоставив в 1814 году этот мост врагам Франции.

Итак, теперь моя война началась. Шел 1805 год — год, в котором для меня началась цепь непрестанных сражений, продолжавшихся в течение всех десяти лет и закончившихся только под Ватерлоо. Хотя в этот период войны Империи следовали одна за другой, но почти все французские военные могли воспользоваться одним или даже двумя годами отдыха. Иногда потому, что они находились в гарнизонах на территории Франции, иногда потому, что они были в это время в Италии или в Германии, тогда как мы, например, воевали в Испании. Но вы увидите, что для меня дела обстояли иначе. Поскольку я бесконечно был отправляем с севера на юг и с юга на север. И всегда туда, где шла битва. Из этих десяти лет ни один год для меня не прошел без того, чтобы я не находился под огнем и чтобы моею кровью не была смочена земля Европы.

У меня нет намерения описывать подробно кампанию 1805 года. Я ограничусь только напоминанием самых крупных событий этого перио-

Стр. 135

да. Русские, которые шли на помощь Австрии, были еще далеко, ко фельдмаршал Макк 1 во главе 80-тысячного войска неосторожно двинулся в Баварию и был разбит Наполеоном, хитрые маневры которого вынудили Макка отойти на сторону Ульма, где он и вынужден был сдаться с большей частью своей армии. Только два австрийских корпуса сумели избежать катастрофы. Один под командованием принца (эрцгерцога Фердинанда сумел дойти до Богемии, а другой во главе со старым фельдмаршалом Елачичем 2 отступил в Форарльберг, к Констанцскому озеру, где он, воспользовавшись швейцарским нейтралитетом, охранял проходы через Черный лес (Шварцвальд). Именно на эти остатки австрийских войск и напал маршал Ожеро. Перейдя через Рейн в Гюнинге 7-й корпус оказался в Бадене, правитель которого точно так же, как правители Баварии и Вюртемберга, только что заключили союз с Наполеоном. Таким образом, население в Бризгау приняло нас как друзей. Фельдмаршал Елачич не осмелился помериться силами с французами в стране где все пути сообщения были столь легкими. Но он ждал нас вдали Фрибурга, при входе в Черный лес, за переход которого он надеялся ставить нас заплатить большой кровью. Он больше всего надеялся остановить нас в Адской долине. Это узкий проход, очень длинный, с двух сторон окруженный высокими и крутыми горами и поэтому-то легко защищаемый. Но войска 7-го корпуса, только что узнавшие о блестящих успехах, одержанных их товарищами под Ульмом, и в Баварии стремились также доказать свою храбрость. Мы три дня пересекали Черный лес, смотря на все препятствия неудобной местности, несмотря на сопротивление врага и трудности с провиантом в этом ужасном захолустье.

Наконец, армия вышла на весьма привлекательную местность обосновалась вокруг Донауэшингена, очень приятного города, где находился великолепный дворец — древняя постройка князей Вюртемберга. Маршал Ожеро и его адъютанты поселились во дворце, во дворе которого находится исток Дуная. Эта огромная река являла свою мощь в самый момент ее зарождения, потому что при выходе из-под земли с уже могла нести на своих водах корабль. Лошади артиллерийских упряжек, так же как и наших экипажей, испытали страшную усталость после прохода через каменистые ущелья Черного леса, которые лед делал еще более трудными для движения. Надо было дать возможность им отдохнуть хотя бы в течение нескольких дней. За это время несколько раз появлялись австрийские всадники, чтобы прощупать наши аванпосты, раз мещенные в 2 лье перед городом. Но все ограничивалось легкой пе-


1 В 1805 г. австрийский военачальник Карл Макк был не генерал-фельдмаршалом и фельдмаршал-лейтенантом, то есть имел чин, соответствующий русскому генерал-лейтенанту или французскому дивизионному генералу. Занимая должность генерал-квартирмейстера (начальника штаба) австрийской армии в Германии, он фактически руководил войсками вместо номинального главнокомандующего, эрцгерцога Фердинанда. (Прим. ред.)

2 Имеется в виду барон Франц Елачич де Бужим (1746—1810), австрийский фельдмаршал-лейтенант с 1800 г. В Германскую кампанию 1805 года он командовал 14-тысячн корпусом, прикрывавшим левый фланг армии эрцгерцога Фердинанда. (Прим. ред.)

Стр. 136

стрелкой, которая нас забавляла. Мы как бы пробовали себя на этой предварительной маленькой войне и старались узнавать издали различные униформы врага. Там я увидел в первый раз улан эрцгерцога Карла, драгун Розенберга и гусар Бланкенштайна.

После того как наши лошади восстановили силы, армия продолжила свой путь, и в течение нескольких недель мы вступали в непрерывные сражения, после которых стали хозяевами Энгена и Штоккаха. Хотя я часто подвергался опасности, выполняя различные поручения, но я пережил только один серьезный случай, который мог быть действительно тяжелым. Земля была покрыта снегом, особенно у Штоккаха. Враг защищал свои позиции особенно жестоко.

Маршал приказал мне разведать пункт, в который он хотел направить свою колонну. Я помчался галопом. Почва мне показалась очень гладкой, поскольку ветер намел много снега и закрыл все ямы. Но внезапно моя лошадь и я вместе с ней провалились в глубокий овраг. И пока я пытался выползти из этой пропасти, появились два вражеских гусара и разрядили в меня свои карабины. К счастью, снег, в котором барахтались мы с лошадью, помешал австрийским кавалеристам попасть в цель. Я не был задет. Но они собирались повторить залп. В этот момент появился взвод пехотинцев, посланный маршалом Ожеро мне на помощь. Это вынудило австрийцев мгновенно скрыться. С небольшой помощью я сумел вылезти из оврага, но гораздо труднее было вытащить оттуда лошадь, которая, однако, не была ранена, и это позволило моим товарищам посмеяться над странным видом, который был у меня после этой снежной бани.

После покорения всего Форарльберга мы овладели Брегенцем и загнали австрийский корпус Елачича в район Констанцского озера и в Тироль. Враг укрылся в крепости Фельдкирх и знаменитом ущелье, имевшем то же название. За этими укреплениями он мог ожесточенно сопротивляться. Мы готовились дать жестокий бой, чтобы отбить эту сильную позицию, когда, к великому нашему удивлению, австрийцы попросили о капитуляции, на которую маршал Ожеро поспешно согласился.

Во время встречи двух командующих австрийские офицеры, униженные таким поворотом судьбы, решили отыграться, известив нас об очень плохой новости, которую до сих пор скрывали, но которую русские и австрийцы узнали через англичан: франко-испанский флот был полностью разбит лордом Нельсоном 20 октября недалеко от Кадиса, у мыса Трафальгар. Наш неудачник адмирал Вильнев, которого четкие приказы Наполеона никак не могли заставить решиться начать действовать, хотя было очевидно, что внезапное появление всех флотов Франции и Испании в Ла-Манше могло обеспечить высадку в Англии, узнав о приказе Наполеона, согласно которому он должен был быть заменен адмиралом Розили, внезапно перешел от полного бездействия к решительным действиям. Он вышел из Кадиса и дал сражение, которое могло повернуть все в нашу пользу, но и могло оказаться совершенно бесполезным, так как французская армия уже находилась в 200 лье от побе-

Стр. 137

режья. После жестокого сражения флоты Испании и Франции был разбиты англичанами, во главе которых стоял знаменитый адмирал Нельсон, убитый в этом бою. Он унес с собой в могилу репутацию само го знаменитого флотоводца этой эпохи. С нашей стороны мы потерял контр-адмирала Магона, талантливого и заслуженного офицера. Один из наших кораблей был подорван и семнадцать, как французских, так испанских, кораблей были захвачены неприятелем. К концу битвы разразилась страшная буря, которая длилась всю ночь и все следующие дни. Она почти уничтожила как победителей, так и побежденных, и поэтому англичане, уже думая только о своем собственном спасении, вынуждены были оставить наши захваченные корабли, большинство из которых были отведены в Кадис остатками их храбрых и несчастных экипажей. Многие из них погибли, налетев на скалы *).

Именно в этой страшной битве мой прекрасный товарищ д'Удел сегодня генерал-лейтенант и адъютант короля, получил серьезное ранение в ногу, которое сделало его на всю оставшуюся жизнь хромы Д'Удел был очень молод и мечтал о морской службе. Он служил при штабе контр-адмирала Магона, друга моего отца. Когда этот достойный адмирал погиб, корабль «Альжезирас», которым он командовал, был схвачен после кровавого сражения, и англичане поместили на этот корабль охрану в шестьдесят человек. Но как только буря отделила «Альжезирас» от вражеских судов, оставшиеся в живых офицеры и моряки французского корабля заявили офицерам английского отряда, что теперь они должны сдаться или подготовиться к возобновлению битвы среди всех этих ужасов, ночью и в бурю. Англичане были морально не готовы к сражению и согласились капитулировать, при условии, что их не примут как военнопленных. И французы, хотя и под угрозой кораблекрушения, с возгласами радости восстановили свой флаг на остатке мачты. Более двадцати раз они рисковали пойти ко дну, настолько в ветхом состоянии был корабль. Море бушевало. Они все-таки привели свой корабль на рейд в Кадис. Корабль, на котором находился Вильнев, был захвачен, и неудачник-адмирал был препровожден в Англию, где он остался в плену в течение трех лет. Затем его обменяли, и он принял решение вернуться в Париж, но в Ренне был арестован и пустил себе пулю в лоб.

Когда фельдмаршал Елачич решил капитулировать перед 7-м французским корпусом, это решение вражеского командира нас очень удивило. Он, хотя и побитый нами, все-таки имел еще кое-какие ресурсы, мог отступить в Тироль и скрыться в этом горном краю, население которого многие века было очень привязано к Австрийскому дому. Огромные сугробы снега, покрывавшие Тироль, усложняли проведение военных операций на его территории. Но трудности, которые были с этим связаны, были значительно большими для нас, врагов Австрии, чем для войск Елачича, находившихся в одной из своих провинций. Однако, ли этот старый и методичный фельдмаршал не мог решиться дать сражение зимой в горах, иначе думали офицеры, находящиеся под его ка-


*) Марбо, как обычно, преувеличивает в пользу французов, хотя в целом верно обрисовывает ситуацию, сложившуюся после Трафальгарской битвы. В книге «Война на море. Эпоха Нельсона» Жюрьен-де-ла-Гравьера приводятся такие данные о судьбе захваченных французских и испанских кораблей:

Приведены в Трафальгар в качестве призов:

«Свифтшур»

«Сан-Жуан Непомусено»

«Сан-Ильдефонсо»

«Багама»

Утонули и разбились во время перехода:

«Редутабль»

«Фугё»

«Монарка»

«Бервик»

Сожжены и затоплены англичанами

«Интрепид»

«Сан-Августино»

«Сантиссима-Тринидад»

«Аргонавт»

Брошены англичанами и разбились:

«Эгль» — брошен конвоировавшими его кораблями, затем разбился

Освобождены командами:

«Буцентавр», отбит у англичан остатками команды, разбился

«Альджесирас», отбит у англичан остатками команды, добрался до Кадикса

Отбиты французским кораблем «Плутон»:

«Нептун» - добрался до Кадикса

«Санта-Анна» - ?

Таким образом, отбитые корабли составили менее четверти от числа захваченных, что, конечно, нельзя назвать «большинством». Эти корабли простояли в Кадисе 3 года, будучи блокированными английским флотом и в 1808 году были захвачены испанскими повстанцами. (Прим. К. Дегтярева)

Стр. 138

мандованием. Многие из них возмущались его нерешительностью и поговаривали о необходимости восстать против его власти. Наиболее горячим противником был генерал принц де Роан 1, французский офицер на австрийской службе, человек сильный, смелый и очень способный Маршал Ожеро опасался, что Елачич под влиянием советов, которые давал ему Роан, захочет оторваться от французской армии и уйти в Тироль, где нам было бы его практически невозможно достать. Поэтому он поторопился согласиться на все условия, которые поставил вражеский фельдмаршал.

По условиям капитуляции австрийские войска обязывались сложить оружие, отдать знамена, пушки, лошадей, но сами должны были отправиться в плен во Францию. Они могли удалиться в Богемию, предварительно поклявшись, что больше не будут служить против французов в течение целого года. Объявляя об этой капитуляции в одном из бюллетеней Великой армии, император выразил вначале некоторое неудовольствие по поводу того, что от австрийских войск не потребовали отправки в качестве военнопленных во Францию. Но он вернулся к этой мысли, когда полностью уверился в том, что у маршала Ожеро не было никакого иного средства, чтобы вынудить их сдаться, поскольку у них был весьма хороший и легкий путь к отступлению. Действительно, в ночь перед тем, как враги должны были сложить оружие, в нескольких австрийских бригадах разразилось восстание против фельдмаршала Елачича. Принц де Роан, отказавшись присоединиться к капитуляции, ушел со своей пехотной дивизией, к которой присоединилось несколько полков из других дивизий, и отправился вторы, которые пересек, несмотря на исключительно суровые условия зимы. Затем он совершил исключительно дерзкий прорыв через расположение войск маршала Нея, которые занимали города в Тироле, и вышел в тыл французской и итальянской армиям между Вероной и Венецией, в то время как она преследовала армию эрцгерцога Карла. Тот отступал в район Фриуля. Прибытие принца Роана в окрестности Венеции в то время, как Массе-на был уже далеко, могло иметь самые серьезные последствия. К счастью, французская армия под командованием генерала Сен-Сира, идущая из Неаполя, разбила принца и принудила его сдаться в плен. Но, во всяком случае, он сдался только под натиском силы и был вправе сказать, что, если бы фельдмаршал Елачич прибыл со всеми войсками, австрийцы могли бы победить Сен-Сира.

Когда какое-то войско капитулирует, то, согласно обычаям, победитель посылает в каждую дивизию, офицера штаба, чтобы он принял капи-


1 Принц Луи-Виктор-Мериадек де Роан-1емене, граф де Сен-Поль (1766—1846) последовательно служил во французской (королевской), российской и австрийской армиях. В 1794 г. он был зачислен на военную службу Австрии как полковник легкой пехоты и в 1801 г. произведен в генерал-майоры. Во время кампании 1805 года принц де Роан отличился в Тироле, а в 1809 г., уже в чине фельдмаршал-лейтенанта, снова воевал против французов, командуя резервным корпусом из 12 сводных гренадерских батальонов. (Прим, пер.)

Стр. 139

туляцию и в указанный день и час привел войско на то место, где оно должно было сложить оружие. Один из моих товарищей, который был послан к принцу Роану, был им оставлен в лагере, который он покидал, потому что он осуществлял свое отступление за крепостью Фельдкирх в направлении, противоположном расположению французов. Таким образом, он не боялся быть остановленным французами в момент своего маневра. Но дело обстояло иначе с австрийской кавалерией. Она расположилась на бивуак в небольшой долине перед крепостью Фельдкирх, на небольшом расстоянии от аванпостов французов. Маршал Ожеро лично дал мне поручение отправиться для переговоров с австрийской кавалерией, чтобы привести ее на согласованное заранее место. Эта бригада состояла из трех больших полков, но не имела ни одного генерал-майора. Ею командовал полковник гусарского полка Бланкенштайна, старый венгр, один из храбрейших и отважнейших солдат. Я очень сожалею, что не запомнил его имя, поскольку я испытал к нему большое уважение, хотя он и заставил меня пережить одну из самых неприятных мистификаций1.

Как только я прибыл в лагерь, полковник предложил провести ночь в его бараке. Мы договорились, что отправимся в путь на заре, с тем чтобы прибыть в назначенное место, на берег Констанцского озера, между городами Брегенц и Линдау. Нам предстояло пройти самое большее 3 лье. Я был крайне удивлен, когда в полночь я услышал, что офицеры садятся на лошадей. Я выбежал из барака и увидел, что строятся эскадроны и все готовятся уезжать. Полковники улан эрцгерцога Карла и драгун Розенберга, находящиеся под командованием полковника гусар, но которым он не сказал ничего о своих планах, приехали к нему, чтобы узнать причину столь поспешного отъезда. Я также был этим удивлен. Тогда старый полковник ответил с холодной насмешкой, что фельдмаршал Елачич боится, что французы выкинут какие-нибудь шутки в отношении австрийских солдат (мы должны были проходить около их лагеря, чтобы пройти кратчайшей дорогой к Линдау), что могло вызвать ненужные стычки. Елачич и маршал Ожеро договорились, чтобы он приказал австрийским войскам отойти дальней дорогой, в обход французского лагеря и города Брегенц, избегая, таким образом, встречи между солдатами двух враждебных сторон. Он добавил, что переход гораздо более длительный и путь более трудный, поэтому командиры обеих армий ускорили начало этого перемещения на несколько часов. Он очень удивлялся, что я не был об этом предупрежден. Но, возможно, письмо, которое мне было отправлено по этому поводу, задержалось на аванпостах из-за какого-то недоразумения. Он даже продолжил свой розыгрыш, приказав офицеру проехать по всей линии и узнать, не было ли депеши.

Мотивы, выдвинутые полковником гусар Бланкенштайна, показались вполне убедительными обоим офицерам, и они не высказали ника-


1 Австрийским полковником, получившим от Марбо столь лестную характеристику, был граф Фердинанд фон Вартенслебен, командир 6-го гусарского полка Бланкенштайна в 1805-1809 гг. (Прим, ред.)

Стр. 140

ких замечаний. Я тоже смолчал, хотя инстинктивно чувствовал в этом какой-то подвох, но что я мог делать один среди трех тысяч вражеских всадников? Лучше было продемонстрировать доверие, чем высказать сомнение в искренности намерений австрийской бригады, к тому же я не знал о побеге дивизии принца Роана, и признаюсь, что мне не пришло в голову, что командир кавалерии старался таким образом спасти себя от капитуляции. Итак, я поехал рядом с ним во главе колонны. Австрийский командир так хорошо знал местность, что прекрасно выбрал направление, чтобы пройти как можно дальше от французских постов, расположение которых к тому же было видно благодаря бивуачным огням. И мы действительно нигде не затронули этих постов. Но то, чего не ожидал старый полковник и чего он не смог избежать, так это встречи с кавалерийскими патрулями, которые обычно высылаются ночью на некоторое расстояние от лагеря.

Внезапно мы услышали: «Кто идет?» Перед нами была многочисленная кавалерийская колонна французских войск, и при свете луны мы очень хорошо могли ее рассмотреть. Тогда старый венгерский полковник, не высказав ни малейшего волнения, обратился ко мне: «Это вас касается, господин адъютант. Будьте любезны, пройдите со мной, чтобы все объяснить командиру этого французского отряда».

Мы выезжаем вперед, я говорю пароль и оказываюсь перед 7-м кон-но-егерским полком, который узнал во мне адъютанта маршала Ожеро и к тому же был еще ранее извещен о том, что австрийские войска ожидаются для сдачи оружия. В связи с этим эти конные егеря не выразили никакого протеста и без всякого труда пропустили кавалерийскую бригаду, которую я возглавлял. Французский командир, солдаты которого держали сабли наготове, сделал движение, чтобы вложить их в ножны в знак полного согласия, которое должно было царить между двумя колоннами, встретившимися мирно. Я спросил у старшего офицера наших егерей относительно изменения часа сдачи оружия. Но он не был в курсе дела, и это не вызвало у меня ни малейшего подозрения, поскольку приказы такого рода отнюдь не относились к тем, которые штаб передавал в полки.

Итак, я продолжал ехать с иностранной колонной в течение всей ночи, находя тем не менее, что обход, который мы делали, был слишком длинным и что дороги были в очень плохом состоянии. Наконец, на заре старый полковник, заметив более твердый и гладкий участок земли, сказал мне несколько насмешливым тоном, что в его обязанность входит передача в руки французов конского состава трех полков и, для того чтобы лошади при этом находились в хорошем состоянии, он хотел бы в последний раз позаботиться о бедных животных, дав им поесть овса.

Бригада остановилась, солдаты спешились. Один только полковник гусар Бланкенштайна остался верхом. Он собрал вокруг себя офицеров и кавалеристов трех полков и вдохновенным тоном, который делал этого старого вояку просто великолепным, объявил им, что дивизия принца Роана предпочла честь позору и отказалась подписаться под унизи-

Стр. 141

тельной капитуляцией, на которую согласился фельдмаршал Елачич, обещав сдаться французам со знаменами, оружием и войсками. Затем он сообщил, что дивизия Роана отправилась в сторону Тироля, куда и он провел бы свою бригаду, если бы не боялся, что в этих голых горах он не найдет никакой еды для лошадей. Но теперь, поскольку перед ними долина, куда они благодаря хитрости, которой он гордится, зашли на б лье раньше, чем французские войска, он предлагает всем, у кого в груди бьется настоящее австрийское сердце, последовать за ним через Германию до Моравии, где они соединятся с войсками их августейшего императора Франца Второго.

Гусары Бланкенштайна ответили на эту приветственную речь своего полковника громким одобрительным «Ура!», но драгуны Розенберга и уланы эрцгерцога Карла сохраняли неодобрительное молчание. Что касается меня, то, хотя я и очень слабо знал немецкий, чтобы полностью понять речь полковника, те слова, которые я все-таки понял, а также общий тон оратора и позиция, в которой он находился, позволили мне догадаться, о чем же шла речь. И признаюсь, был очень удручен тем, что, хотя и не подозревая о том, и я сам послужил инструментом этому чертову венгру.

Жуткий шум, поднявшийся в толпе, окружавшей меня, дал мне почувствовать и понять все неудобства, которые возникают, когда армия состоит из самых различных народов и представляет собой некий неоднородный конгломерат. Именно такой и была австрийская армия. Все гусары венгерского полка Бланкенштайна одобряли, конечно, то, что предложил их соплеменник. Но драгуны были немцами, а уланы — поляками. Венгр, таким образом, не имел никакого морального влияния на эти два полка, которые в этот тяжелый момент слушали только своих собственных офицеров. Те же заявили, что считают себя связанными актом капитуляции, которую подписал маршал Елачич, и они не хотят своим уходом усложнить положение фельдмаршала и тех своих товарищей, которые уже находятся в плену у французов. Действительно, ведь последние имели полное право отправить их во Францию, если бы часть австрийских войск нарушила заключенный договор. На это гусарский полковник ответил, что если командующий армией, теряя голову, уклоняется от своего долга и сдает войска врагу, то подчиненные не должны советоваться с кем-либо другим, кроме чувства собственного достоинства и привязанности к своей стране. Тогда полковник, размахивая саблей в одной руке и схватив другой рукой штандарт своего полка, воскликнул: «Ну что ж, драгуны! Давайте отдадим французам ваши поруганные штандарты и оружие, которое наш император вам дал, чтобы защищать его. Что касается нас, храбрых гусар, мы присоединимся к нашему августейшему правителю, которому мы еще сможем с честью показать наше незапятнанное знамя и сабли наших храбрых солдат». Затем, приблизившись ко мне и бросив презрительный взгляд в сторону улан и драгун, он добавил: «Я уверен, что, если бы этот молодой француз находился в нашем положении и вынужден был бы принять ту или другую

Стр. 142

сторону, он встал бы на сторону более храбрых. Французы любят славу так же, как и свою страну, и знают, что такое честь». Сказав это, старый венгерский командир пришпорил лошадь и, пустив свой полк галопом, вскоре исчез вдали.

Правда была в каждом из двух суждений, которые я только что услышал, но философия полковника гусар мне казалась более правильной, потому что она больше соответствовала интересам его страны. Внутренне я одобрял его поведение, но я не мог посоветовать драгунам и уланам следовать его примеру. Это значило бы, что я вышел из той роли, в которой находился, и изменил своему долгу. В этой дискуссии я сохранял строгий нейтралитет, и, как только гусары ускакали, я предложил обоим полковникам других полков следовать за мной, и мы отправились по дороге на Линдау. Вскоре на берегу озера мы обнаружили обоих маршалов, французскую армию и два австрийских пехотных полка, которые не последовали за принцем Роаном. Узнав от меня, что гусары Блан-кенштайна отказались признать капитуляцию и направились в Моравию, оба маршала пришли в чувство полного негодования. Негодование Ожеро было связано, главным образом, с тем, что он боялся, как бы гусары не внесли сумятицу в тылы французской армии, поскольку дорога, по которой они должны были двигаться, пересекала местность, где находился император и было оставлено много раненых и целые парки артиллерии. Но полковник гусарского полка Бланкенштайна не посчитал возможным отметить свое присутствие даже простым приветственным жестом, настолько он спешил удалиться из страны, где властвовали французские войска. Поэтому он старался избегать все наши посты, все время выбирать проселочные дороги, днем скрываться в лесу и быстро двигаться по ночам. Таким образом без особых осложнений он достиг границы Моравии, где и соединился с корпусом австрийской армии.

Что касается войск, оставшихся с фельдмаршалом Елачичем, то после сдачи ими своего оружия, знамен, штандартов и лошадей они на один год стали пленниками честного слова и направились в мрачном молчании внутрь Германии, с тем чтобы в весьма печальном состоянии достигнуть Богемии. Я вспоминал, глядя, как они уходили, благородную речь старого венгерского полковника, и мне казалось, что на многих лицах улан и драгун я видел выражение сожаления о том, что они не последовали призыву старого вояки. Казалось, что они стонали, сравнивая славный выбор венгерских гусар Бланкенштайна с их собственным унизительным положением. Среди трофеев, которые корпус Елачича был вынужден нам отдать, находилось 17 знамен и 2 штандарта, и маршал Ожеро спешил, согласно тогдашнему обычаю, отослать их императору со своими адъютантами. Для выполнения этой миссии он назначил начальника эскадрона Масси и меня. Мы отправились в Вену через Кем-птен, Мюнхен, Браунау, Линц и Санкт-Пёльтен. За несколько лье до прибытия в этот последний город мы, проезжая по берегу Дуная, полюбовались великолепным аббатством Мёльк, одним из самых богатых в мире. В этом месте четыре года спустя я подвергался страшной опасности

Стр. 143

и заслужил похвалу императора за свершение у него на глазах одного из самых блестящих военных подвигов моей карьеры. И вы увидите это, когда я буду рассказывать вам о кампании 1809 года. Однако не будем предвосхищать события.

Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы.
Текст приводится по изданию: Марбо М. Мемуары генерала барона де Марбо / пер. с франц. — М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 736 стр., ил. — (Энциклопедия военной истории)
© Г.П. Мирошниченко, Н.А. Егорова, А.В. Ятлова. Перевод, 2004
© ООО Издательство «Эксмо», 2005
© Оцифровка и вычитка – Константин Дегтярев ([email protected])