[1] Имеется в виду праздник св. Пасхи, который в 1812 г. пришелся на воскресенье 21 апреля.

[2] Здесь и далее упоминается действительный статский советник барон Андрей Яковлевич Бюлер (1764 — после 1818), чиновник Коллегии иностранных дел (1799), советник по иностранной части во 2-й экспедиции о государственных доходах (1801), член в Счетной по заграничным армейским выходам комиссии (1807) и далее служивший опять в Коллегии иностранных дел (РГИА. Ф. 1349. Оп. 4-1818. № 34. Л. 64-65).

[3] Армфельд Густав Мауритц (1757—1814), барон, на российской службе с 1811 г. в чине генерала от инфантерии и с назначением состоять при особе государя (10 марта 1812 г., т. е. за неделю до падения Сперанского). Член Государственного Совета. Граф Великого княжества Финляндского (сентябрь 1812).

[4] Проникновение колониальных товаров из России в Германию — установленный факт. Действительно, еще в октябре 1810 г. статс-секретарь граф Ж.-П. Монталиве в своей записке императору французов указывал, что, по данным французских агентов, товары заведомо английского происхождения доставлялись на Франкфуртскую и Лейпцигскую ярмарки

Стр. 335

из России через балтийские порты. В середине 1811 г. Наполеон предложил прусскому правительству не пропускать через прусские границы какие бы то ни было колониальные товары. Акт, воспрещающий ввоз подобных товаров, был подписан королем Фридрихом Вильгельмом III 26 июня 1811 г.

[5] Речь идет об Иване Николаевиче Эссене (1759—1813), генерал-лейтенанте, который 27 апреля 1812 г. сменил князя Д.И. Лобанова-Ростовского на посту военного губернатора Риги, но который был в то же время и главноуправляющим гражданской частью Эстляндии, Лифляндии и Курляндии; с октября 1812 г. Эссена сменил генерал-лейтенант маркиз Ф.О. Паулуччи.

[6] Гофер Андреас (1767-1810), вождь тирольского восстания в 1809 г., преследовавший цель отделения Тироля от Баварии и присоединения его к Австрии, правитель Тироля до заключения Венского мира.

[7] Фридрих Вильгельм, герцог Брауншвейг-Эльский (1771—1815), прусский военный, принимавший участие во франко-прусской войне 1806— 1807 гг., во время которой был взят в плен и лишен своих владений; участвовал во франко-австрийской войне 1809 г., командуя «отрядом мести», прошел рейдом через все королевство Вестфальское, частью которого с 1806 г. был Брауншвейг; посадив на корабли свой отряд, герцог покинул Германию и прибыл в Англию, где и оставался в дальнейшем. В 1812 г. (2 июня) он обратился к Александру I с просьбой о паспортах для приезда в Россию и поступления добровольцем в русскую армию.

[8] Не тот ли это Бенеке, который обозначен в числе «отъезжающих» в «Санктпетербургских ведомостях» за 28 мая 1812 г. (№ 43): «Фридрих Бенеке, иностранный купец; жив. в Галерной улице в доме под № 204»?

[9] «Конфектная лавка в доме где мещанский клуб» находилась в доме № 107 по Большой улице (Александровский пр.), которая шла вдоль Адмиралтейства до Исаакиевской площади. На углу этой улицы и Воскресенского проспекта находился дом, принадлежавший тогда надворному советнику Николаю Григорьевичу Щербакову; «в сем доме находится мещанское общество» (Санктпетербургская адресная книга на 1809 год. Отделение 1. СПб., 1809. С. 12).

[10] Император Александр I, получив известие о продвижении французских армий к Кенигсбергу, выехал из столицы в главную квартиру 1-й Западной армии, находившуюся в Вильне. «Северная почта или Новая Санкт-петербургская газета» в номере от 10 апреля 1812 г. писала об этом событии: «Вчерашнего дня, во вторник в два часа по полудни, Государь Император отбыть изволил из сей столицы. Его Величество перед отъездом Своим изволил быть в здешнем Казанском соборе, где Преосвященный Амвросий, Митрополит Новгородский, с Преосвященным Митрополитом Гавриилом, Экзархом Молдавлахийским, и с первейшим духовенством, совершил молебствие о шествующих в путь. Вся церковь бьиа наполнена приносящими Господу богу теплые молитвы о благополучии путешествия и вожделенном возвращении вселюбезнейшего нашего монарха. По окончании Молебствия, когда Государь Император изволил вытти из церкви и сесть в дорожную коляску, народ, покрывавший всю площадь и улицу перед церковью, воскликнул: «ура!..» Усердная приверженность Русских излилась из сердец их на уста, и все про-вождя Его взорами, единомысленно возсылали к небесам благие о Нем желания и обеты... Зрелище восхитительное!..»

[11] Можно предположить, что речь идет об Абраме Израйлевиче Перетце (1771—1833), известном откупщике, и едва ли об его сыне Григории Аб-

Стр. 336

рамовиче (1789/90—1850?), находившемся в то время при канцелярии, созданной для борьбы с чумой в Новороссии.

[12] Королевство Вестфальское представлял в Петербурге Детлеф-Кламор граф фон дем Бусше-Хюнефельд, который вступил на этот важный посольский пост в январе 1809 г. и осуществлял свои функции вплоть до открытия военных действий между Россией и Францией, покинув Петербург в августе 1812 г. Граф фон дем Бусше уделял главное внимание отношениям между Россией и Францией, изучению общественного мнения, наблюдению за дипломатами и курьерами тех германских государств, которые не входили в Рейнский союз. Посол успешно справлялся со своими обязанностями, и в ряде случаев собранные им сведения (например, о русских вооружениях или о плане ведения войны против Франции) опережали информацию, которую Наполеон получал от своего посла. Сведения о русско-прусских переговорах накануне войны 1812 г., собранные вестфальским послом и отправленные в Кассель, в этом смысле уникальны. Посольство Вестфалии и резиденция фон дем Бусше в Петербурге находилась «во второй Адмиралтейской части, в 1-м квартале на левом берегу Мойки, в доме князя Репнина, № 7», т. е. в доме Николая Григорьевича Репнина-Волконского, который в то время уже покинул свой пост посла в Вестфалии и, будучи назначенным послом в Мадрид, ожидал в Париже позволения направиться к месту своего назначения.

[13] Имеется в виду Валериан Венедиктович Стршемень-Стройновский (ум. 1831), граф, сенатор. Его сочинение «О условиях помещиков с крестьянами» в переводе с польского Василия Анастасевича было опубликовано в Вильне в 1809 г.

[14] Александр I, недовольный медлительностью и нерешительностью действий М.И. Кутузова, назначил адмирала Павла Васильевича Чичагова главнокомандующим Дунайской армией, Черноморским флотом и генерал-губернатором Молдавии и Валахии. Чичагов был в Яссах уже 6/18 мая 1812 г., но Кутузов еще до его прибытия подписал предварительные условия мирного договора с Турцией, лишив Чичагова возможности проявить свои способности на дипломатическом поприще. Перед отъездом из Петербурга Чичагову были вручены два рескрипта для передачи их Кутузову: один из них, датированный 5/17 апреля, должен был быть вручен в случае, если мирный договор еще не будет подписан, другой, от 9/21 апреля, — если подписание договора к приезду Чичагова уже состоится, но оба предусматривали то, что Кутузов тотчас покинет армию. Подписание предварительных условий дало Кутузову основание задержаться с отъездом на 10 дней, чтобы 16/28 мая 1812 г. подписать с турками окончательный текст мирного трактата. Только после этого он покинул Бухарест.

[15] Действительно, Талейрана, к тому времени оставившего Министерство иностранных дел, Наполеон предполагал отправить в Варшаву, но не для мирных переговоров, к чему предназначались другие лица, а с целью поддерживать в польском обществе воинственный порыв, не предрешая заранее никаких определенных шагов в направлении конечного восстановления Польши. Наполеону требовался человек, привычный к ведению крупных дел, искушенный в тонкостях политики. Однако, посвятив Талейрана в свои планы, Наполеон вскоре отказался от идеи послать его в Варшаву, ибо усмотрел в предусмотрительных поступках принца Беневетского (Талейран поспешил открыть себе кредит в одном из австрийских банков) косвенное непослушание и стремление опере-

Стр. 337

дить события, что было чревато разного рода осложнениями в случае, если бы о миссии Талейрана в Польше стало известно.

[16] Речь идет о приеме «чужестранных министров» в Тронном зале Зимнего дворца по случаю св. Пасхи (Камер-фурьерский церемониальный журнал. 1812 года январь-июнь. СПб., 1911. С. 274-275).

[17] В действительности же и Румянцев, и Балашов сопровождали Александра I в Вильну. По указу от 1 апреля 1812 г. Румянцев должен был находиться при его особе в Вильне и покинул императора, направлявшегося в Москву после пребывания в Литве, с тем чтобы ехать в Петербург. По дороге, в Великих Луках, с Румянцевым случился удар, но, оправившись, он вернулся-таки в Петербург и приступил к своим обязанностям канцлера и министра. Николай Петрович Румянцев (1754—1826), занимавший пост министра иностранных дел (1808—1814) и канцлера (с 1809), руководил российским внешнеполитическим ведомством в согласии с франко-русскими договоренностями, достигнутыми в Тильзите в 1807 г. Его деятельность в значительной степени служила прикрытием политики Александра I, направленной в конечном итоге на разрыв с Францией. Румянцев — это одна из трагических фигур российского политического и государственного бытия кануна войны 1812 г. Когда 7/19 мая 1812 г. Румянцев представил на утверждение императору проект ответа на письмо французского министра иностранных дел Маре герцога де Бассано, подготовленный советником российского посольства в Париже Нессельроде, в котором выражалось согласие начать переговоры, Александр I отклонил этот проект. Резкие замечания императора в адрес Румянцева и его требование составить проект письма в соответствии с новыми указаниями вынудили Румянцева подать в отставку, но она, однако, не была принята. Позиция канцлера, который часто оставался в неведении относительно истинных целей политики императора, естественно вызывала известное недовольство в обществе и противопоставлялась позиции Александра I. Отражением этого могут служить многие слухи, которые приводятся в донесениях фон Фока.

[18] Магницкий Михаил Леонтьевич (1778—1855), известный деятель начала XIX в. Начал службу в лейб-гвардии Преображенском полку, продолжал ее «по Министерству иностранных дел в Вене и Париже» (до 1802), а по возвращении в Россию занимал различные должности, пока не сошелся со Сперанским и не сделался его ближайшим поверенным и талантливым исполнителем его предначертаний и планов. Вместе со Сперанским Магницкий попал в опалу, был выслан в Вологду, где оставался по 1816 г. До опалы исполнял обязанности статс-секретаря в Государственном Совете, был директором Комиссии составления воинских уставов и уложений, в 1816 г. назначен воронежским вице-губернатором и затем состоял членом Главного правления училищ и попечителем Казанского учебного округа.

[19] Скорее всего, речь идет о Якове Ивановиче де-Санглене (именно так писалась в то время его фамилия) (1776—1864). Действительный статский советник, лектор германской словесности в Московском университете, де-Санглен к тому же совмещал должности адъюнкт-профессора военных наук и начальника канцелярии Министерства полиции. Известно, что в 1812 г. де-Санглен, бывший до того (с 1807 г.) при штабе генерал-адъютанта П.М. Волконского, состоял на службе при министре полиции Балашове. Де-Санглен, пользовавшийся доверием Александра I, по личному распоряжению последнего занимался, между прочим, сличением государственных проектов Сперанского с проектами Лагарпа,

Стр. 338

бывшего наставника великого князя Александра Павловича. В день высылки Сперанского в Нижний Новгород де-Санглен присутствовал при опечатывании его бумаг. Он неоднократно выполнял и другие важные поручения императора, что отнюдь не мешало его переводческой и журналистской деятельности. Его жена - Софья Прохоровна де-Санглен (урожденная Суворова) (ум. в 1871 г. на 71-м году жизни).

[20] Александр Данилович Полозов, чиновник Особенной канцелярии Министерства полиции, умер 22 мая 1812 г. и был похоронен на Смоленском православном кладбище.

[21] Извольский Дмитрий Павлович служил сначала в артиллерии, откуда был уволен поручиком в 1806 г.; затем состоял в земском ополчении. В чине титулярного советника (1810) Извольский был определен в Общую канцелярию Министерства полиции помощником секретаря (1811), а затем — в Особенную канцелярию этого министерства (27 марта 1812) (РГИА. Ф. 1349. Оп. 4-1818. № 175. Л. 187).

[22] Свое частное присутствие в Париже полковник Александр Иванович Чернышев, исполнявший обязанности курьера между Александром I и Наполеоном, использовал для добывания сведений о вооружениях, передвижениях, численности французской армии, о положении дел в Испании, о ситуации внутри Франции. В частности, ему удалось получить полное и точное расписание Великой армии, собранной в преддверии войны с Россией. Деятельность Чернышева не прошла незамеченной для французского правительства, да и сам он сознавал, что его положение становилось все более опасным: в случае открытия военных действий Наполеон мог распорядиться арестовать дипломатических агентов и конфисковать их бумаги. Чернышев просил канцлера Румянцева вызвать его под каким-либо предлогом в Петербург, однако этого не потребовалось: Наполеон сам решил отправить Чернышева в Россию с очередным письмом к Александру. Наполеон мог догадываться, что дознание может зайти весьма далеко, но в тот момент, в феврале 1812 г., Наполеон не хотел обострять отношений, и Чернышев был отпущен, хотя улик против него было более чем достаточно. Полицейское же расследование, развернутое в полную силу после отъезда Чернышева, показало, что подкуп чиновников Военного министерства Франции в целях получения регулярных данных стратегического характера начался за во-семь-девять лет до описываемых событий. Чернышев лишь воспользовался связями, установленными еще российским поверенным в делах П.И. Убри с неким Мишелем, служившим в одной из канцелярий министерства. На деньги Чернышева Мишель вовлек в это дело чиновников из других отделов министерства и организовал целое бюро по изготовлению извлечений из секретных документов. С поличным был схвачен и швейцар российского посольства Вюстингер, у которого происходили свидания Мишеля и Чернышева. 13 апреля 1812 г. в уголовном суде департамента Сена началось слушание дела о государственной измене. Решением суда Мишель был гильотинирован на Гревской площади Парижа 1 мая 1812 г., другой чиновник — канцелярист Саже - был приговорен к позорному столбу с железным ошейником и денежному штрафу, остальные, проходившие по этому делу как обвиняемые, были оправданы. В официальной ноте, продиктованной самим Наполеоном, но не врученной российскому послу в Париже, содержалась жалоба на действия Чернышева. «Его Величество глубоко огорчен действиями графа Чернышева, - говорилось в ноте. - Он с удивлением узнал, что человек, с которым он всегда хорошо обходился, который проживал в Пари-

Стр. 339

же не в качестве политического агента, а как флигель-адъютант российского Императора, аккредитованный особым письмом состоять при особе Императора французов, имевший значение доверенного лица, более близкого, нежели посланник, воспользовался своим положением, употребляя во зло все то, что считается самым священным. Его Величество льстит себя надеждой, что и Император Александр будет глубоко огорчен, когда усмотрит в поведении господина Чернышева роль агента, действующего путем преступного подкупа, каковое деяние осуждается и международным правом, и законами чести. Его Величество Император приносит жалобу в том, что при его особе, притом в мирное время, под званием, внушавшим доверие, содержали шпионов, что позволительно только по отношению к врагу и во время войны. Он приносит жалобу в том, что шпионы выбраны были не из низкого сословия общества, но из среды людей, по своему положению близко стоящих к Государю...» (Correspondance de Napoleon Ier, publiee par ordre de l'Empereur Napoleon III. P., 1868. T. 24. № 18142). «Список с следствия и приговора» при деле отсутствует.

[23] Резиденция австрийского имперского и королевского посланника Иоганна Франца графа фон Сен-Жюльена, находившегося на этом посту с 1811 по 1812 г., располагалась «в Литейной части, в 3-м квартале на левом берегу Фонтанки, в доме герцога Сера-Каприолы под № 102».

[24] Германские государства, династически близкие с домом Романовых (Вюртемберг, Баден, Вестфалия и пр.), в то же время были связаны с Францией обязательствами, вытекающими из договора о Рейнском союзе (1806). Соответствующие контингенты были выделены этими государствами в состав Великой армии. Даже Австрия и Пруссия, которые не раз были союзниками России, оказались к 1812 г. связанными с Францией союзными договорами.

[25] Французское посольство и резиденция французского императорского и королевского посла, которым в то время был Жак Александр Бернар граф де Лористон (1768-1828), располагалась «в первой Адмиралтейской части, в первом квартале на Дворцовой набережной, под № 4».

[26] До 23 апреля 1812 г., когда Н.П. Румянцев официально объявил графу Ж.-А. де Лористону о своем отъезде из Петербурга к армии (где тогда находился Александр I), эта тема, вероятно, затрагивалась, однако в опубликованных донесениях французского посла это не отразилось. Вопросы, которые постоянно обсуждались между ними, касались ольден-бургских дел, взаимных приготовлений к войне, нейтральной торговли и Польши.

[27] Имеется в виду генерал-фельдмаршал граф Михаил Федорович Каменский (1733-1809) или генерал от инфантерии граф Николай Михайлович Каменский (1776—1811). Первый прославился, главным образом, в русско-турецких войнах, когда состоял при армии Румянцева и взаимодействовал с Суворовым; второй известен как деятельный участник так называемой второй войны России с Францией 1806-1807 гг., проявил себя при Прейсиш-Эйлау, при обороне Данцига.

[28] На самом деле манифест о начале «второй польской войны» был обнародован 22 июня 1812 г. в Вильковичах.

[29] М.М. Сперанский был привезен в Нижний Новгород 23 марта 1812 г. Здесь он проживал под строгим полицейским надзором. В переписке с родственниками и в разговорах с друзьями, которые поспешили в Нижний после ареста Сперанского, он не скрывал надежды, что его положение скоро изменится. Сперанский не избегал нижегородского общества,

Стр. 340

когда препятствий к тому не было, но имел мужество не обнаруживать своих душевных переживаний, узнав, что о нем распространилась молва как об изменнике. Сперанский надеялся поселиться в деревне близ Нижнего Новгорода, но 15 сентября 1812 г. было получено повеление отправить опального в Пермь.

[30] Вероятнее всего, речь идет о тайном советнике Христиане Андреевиче Беке (1770—1853), который с 1801 г. служил в Коллегии иностранных дел «при особливой должности», а именно заведовал составлением шифров для секретной корреспонденции и дешифровкой депеш иностранных дипломатов. В конце марта 1812 г., через неделю после ссылки Сперанского, Бек внезапно был арестован и заключен в Петропавловскую крепость по обвинению в тайных сношениях со Сперанским. После соответствующих разысканий император убедился в невинности Бека и собирался выпустить его из тюрьмы, но тот впал во временное помешательство и был оставлен в тюрьме до июля 1812 г., когда здоровье Бека поправилось и он смог приступить к своим служебным обязанностям.

[31] Рисунков при деле не оказалось.

[32] Имеется в виду Сергей Козьмич Вязмитинов (1749—1819), генерал от инфантерии, первый военный министр России (1802-1808). В 1812 г. Вязмитинов — председатель Комитета министров, тогда же ему были поручены управление Министерством полиции и управление Петербургом. С 1816 г. - военный губернатор Петербурга.

[33] Во французской армии в 1812 г. было два Талейрана. Один — Александр Эдмон де Талейран-Перигор (1787-1872), племянник известного Талейрана, в январе 1812 г. полковник 8-го полка конных егерей в корпусе генерала Груши. Второй — Огюстен Мари (годы жизни не установлены), также племянник Талейрана, был адъютантом генерала Нансути, контужен при Бородине. Скорее всего, речь могла идти о первом из них.

[34] Разногласия между канцлером Румянцевым и Александром I по принципиальным вопросам внешней политики отражали различные точки зрения в российских правительственных кругах на то, какую позицию должна занять Россия по отношению к Франции. Румянцев, Сперанский до своей опалы, А.Б. Куракин считали необходимым отсрочить неизбежное столкновение с Францией и выиграть время для дальнейших вооружений. Ф.В. Ростопчин, Л.Л. Беннигсен и ряд других деятелей полагали, что Александру I следует начать наступательную войну против Франции в союзе с Англией. К последнему мнению склонялись и влиятельные члены императорской фамилии — вдовствующая императрица Мария Федоровна и любимая сестра Александра I великая княгиня Екатерина Павловна.

[35] Бадахос — крепость в Испании близ границы с Португалией, важный ключевой пункт в 1811—1812 гг. как для наступления французов в Португалию, так и для наступления англичан в Испанию, четырежды осаждался и дважды брался штурмом. Имеется в виду осада Бадахоса английскими войсками под командованием генерала Веллингтона. Французы оборонялись весьма упорно, но 6 апреля 1812 г. Бадахос был взят; остатки гарнизона и раненый комендант крепости сдались в плен.

[36] Вероятно, имеется в виду «Газетт де Франс», которая печатала отчеты о начавшемся 13 апреля 1812 г. процессе и из которой российский посол А.Б. Куракин узнал о суде над Мишелем. Фон Фок в своем донесении не счел нужным провести эти самые «параллели», тем не менее этот факт весьма примечателен для характеристики тех толков и мнений в российской публике, которые имели отношение к Сперанскому. Совре-

Стр. 341

менники отмечали взрыв необузданной радости и ненависти у людей разных состояний и положения при известии об аресте Сперанского. При встречах обнимались и поздравляли друг друга, как с первой победой над французами. Повсеместно распространились слухи о том, что Сперанский и иже с ним хотели выдать Наполеону государственные секреты и планы; говорили об этом как о факте свершившемся, ведь иначе было непонятно, как это французы смогли пройти в самое сердце России — Москву. Таким образом, дело Мишеля, или «Михаила Михайловича» в какой-то степени уподобилось делу Сперанского с той лишь разницей, что последний был принесен в жертву чувству мести и требованиям общественного мнения, не будучи повинным в том, в чем его обвиняли.

[37] Иоахим Мюрат (1767—1815), король Неаполитанский, один из ближайших сподвижников Наполеона, маршал Франции, командовал кавалерией Великой армии.

[38] Напротив, приглашение к переговорам о союзе, с которым Наполеон обратился к австрийскому посланнику князю К.-Ф. фон Шварценбергу еще 17 декабря 1811 г., не вызвало никаких затруднений, ибо дипломат был снабжен инструкциями, позволявшими не только ответить положительно на подобные предложения, но и, если потребовалось бы, предупредить их. В предвидении печальной участи Пруссии, колебавшейся между двумя противоположными союзами — с Россией или же с Францией, австрийские политики стремились опередить своих прусских коллег и к брачному союзу с Францией присоединить еще и военный. Император Австрии, прибыв 19 мая 1812 г. в Дрезден на свидание с Наполеоном, подтвердил тем самым свою лояльность заключенному союзному соглашению. Эрцгерцог, о котором идет речь, — эрцгерцог Карл Людвиг Иоганн (1771-1847), фельдмаршал, главнокомандующий австрийской армии, военный министр (1805-1809).

[39] Федор Федорович Эртель (1767-1825), генерал от инфантерии, московский, затем петербургский обер-полицмейстер. В 1810 г. — генерал-квартирмейстер Молдавской армии, в 1812 г. — генерал-лейтенант действующей армии, усмирял волнения крестьян в Минской губернии, активными действиями поддерживал «сообщения» с осажденным Бобруйском, за что особым рескриптом Александр I выразил Эртелю благодарность с повелением находиться при армии адмирала Чичагова. Генерал-полицмейстер всех действующих армий (декабрь 1812 г.).

[40] Союзный договор между Францией и Австрией был заключен в Париже 14 марта 1812 г., ратифицирован в Париже 15 марта, в Вене — 26 марта. Как писал Н.П. Румянцев российскому посланнику в Вене Г.О. Шта-кельбергу 28 марта (9 апреля), «по этому договору Венский двор обязуется сотрудничать с Францией против нас и предоставляет с этой целью свои войска численностью 30 тысяч солдат в распоряжение и под командование Императора Наполеона» (Внешняя политика России XIX -начала XX века. Документы Российского Министерства иностранных дел. М., 1962. Т. VI. С. 343). Недостаточно документально подтвержденным остается мнение о том, что на свидании с Наполеоном в Дрездене император Франц обещал ему увеличить численность предоставленных Франции австрийских сил (Вандаль А. Наполеон и Александр I. СПб., 1913. С. 432).

[41] Один из биографов М.И. Кутузова, В. Балязин, отмечал, что тот «на протяжении всей жизни, даже в последние свои годы, был окружен почтительным восхищением, неотступным вниманием и пылкой привязан-

Стр. 342

ностью многих женщин. Такое отношение слабого пола иногда даже тяготило его» (Балязин В. «Верный друг Михаила Г.-К.» // Октябрь. 1987. № 9. С. 168). Во время кратковременного пребывания Кутузова в начале 1811 г. в Киеве на почве соперничества местных дам, претендовавших на его внимание, произошла некая скандальная «женская история», о которой сам Кутузов подробно рассказал своей любимой дочери Елизавете Михайловне в письме от 12 февраля 1811 г. (Там же. С. 168-169). Оказывали ли женщины сколько-нибудь заметное влияние на принятие Кутузовым решений в его военной, дипломатической и административной деятельности? Видимо, отражением пересудов на этот счет и являются слухи, о которых сообщается в донесении фон Фока. Приглашая письмом от 10 апреля 1812 г. свою дочь Елизавету Михайловну Хитрово приехать в Бухарест (приглашение было принято), Кутузов охарактеризовал тамошнее дамское общество в следующих выражениях: «Бездна народу, несколько дам, понимающих кое-что в светском обращении, много других и хорошеньких, и смешных барынь, несколько русских дам с большими претензиями и множество греков - и все они страстные охотницы до танцев» (Там же. С. 170). Вообще же эти слухи отнюдь не противоречат тем представлениям, которые сложились у современников о М.И. Кутузове, у тех из них, кто волею судеб стоял близко к фельдмаршалу и знал его нрав и привычки (см., например: Записки Щербинина // Харкевич В. И. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вильна, 1900. Вып. I. С. 43, 47).

[42] Английский адмирал Джеймс Сомарес (лорд Саумарес) (1757—1836) в описываемое время командовал британским флотом на Балтике, поддерживая действия шведского флота против датчан и русских, крейсируя побережье в целях обеспечения коммуникаций от посягательств со стороны французов.

[43] Речь идет о наследном принце Швеции Бернадоте (1764—1844), бывшем маршале Франции и принце де Понтекорво, который в 1818 г. стал королем Швеции. Наследным принцем и регентом королевства Бернадот был с 1810 г.

[44] Испанский королевский «министр» генерал Пардо де Фигероа (посол короля Жозефа Бонапарта), жительствовал в Петербурге по адресу: 1-я Адмиралтейская часть, на Дворцовой набережной, в доме князя Гагарина, № 17.

[45] В Дрездене прусскому королю Фридриху Вильгельму III, которого Наполеон за глаза называл «сержантом-инструктором», осуждая его страсть к пустякам в военном деле, император французов уделил всего полчаса, первым сделав ему визит; свидание ограничилось дежурными фразами и приличествующими случаю любезностями. Прусский наследный принц, будущий прусский король Фридрих Вильгельм IV, приехал в Дрезден на следующий день после отца, был представлен Наполеону, при этом император выразился в том смысле, что благодарен королю за этот знак особого внимания. Вероятно, в это время со стороны Наполеона и прозвучала какая-то фраза о желании наставлять кронпринца в во енном деле.

[46] См. примеч. 41.

[47] О Румянцеве см. примеч. 17.

[48] Лейб-кучером Александра I был Илья Иванович Банков.

[49] Подготовка русско-шведского десанта, предназначенного для действий против Дании и захвата Норвегии, была начата Россией и Швецией после подписания союзного договора между двумя странами 24 марта

Стр. 343

(5 апреля) 1812 г. Однако этот десант, предусмотренный договором и дополнительными конвенциями, так и не был высажен. Диверсия на северном побережье Германии также предполагалась дипломатами и военными как возможная акция в ходе франко-русской войны. Так, Н.П. Румянцев писал Александру I из Великих Лук 11/23 июля 1812 г. о желательности совместного русско-шведского десанта на балтийском побережье с целью поднять движение против французов в Ганновере, Гессене и Брауншвейге. Эти действия не были предприняты, ибо после вторжения Великой армии в Россию военная ситуация изменилась.

[50] Графиня Анна Ивановна Эльмпт (урожденная Баранова), в первом браке баронесса Будберг (1777-1845), гофмейстерина великой княгини Елены Павловны.

[51] См. примеч. 40.

[52] 29 апреля/11 мая 1812 г. князь Александр Борисович Куракин (1752— 1818), российский посол во Франции (1808-1812), уведомил французского министра иностранных дел Б.Г. Маре герцога де Бассано, что покидает Париж и будет ожидать паспортов для возвращения в Россию в Севре. Поводом для такого шага послужило то обстоятельство, что формально французская сторона не могла вести переговоры с Куракиным (о заключении франко-русского соглашения по спорным вопросам). В ответной ноте от 12 июня герцог де Бассано сообщил Куракину о распоряжении Наполеона выдать требуемые паспорта, рассматривая это требование как объявление войны. Уже в Вильно 10/22 июня Н.П Румянцев сделал Куракину выговор от имени императора за «излишнюю настойчивость» при требовании паспортов.

В 1812 г. неурожай во Франции действительно имел место, и он был тем чувствительнее, что предыдущий год тоже был неурожайным. Что же касается до княгини Вяземской, то в инициалах скорее всего ошибка; вероятно, речь идет о княгине Елене Никитичне. См. примеч. 74.

[53] Имеется в виду Гренадерский графа Аракчеева полк, входивший в состав 1-й гренадерской дивизии 3-го корпуса 1-й Западной армии. Введенное Павлом 1 наименование полков по фамилиям их шефов было отменено Александром 1 в 1801 г. Однако в знак особого расположения к полку повелением императора в 1803 г. за ним было закреплено имя Аракчеева. В 1812 г. это был единственный полк русской армии, не считая лейб-полков Его и Ее Величеств, именовавшийся по имени его шефа. Командиром полка являлся полковник Б.Я. Княжнин. Полк успешно действовал в ходе войны 1812 г., за что был награжден Георгиевскими знаменами с надписью «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812» и знаками на киверах с надписью «За отличие». Нелепый слух о попытке полка перейти на сторону неприятеля возник в какой-то мере, возможно, из-за неприязненного отношения значительной части дворянства, включая и офицерский корпус, к А.А. Аракчееву.

[54] Барон Густав Андреевич Розенкампф (1764-1832), юрист, ученый, писатель. Ближний сотрудник Сперанского, главный секретарь и первый редактор Комиссии составления законов, а также Особой комиссии (комитета) по рассмотрению и подготовке к докладу дел, требовавших высочайшего утверждения. Автор особой записки, в которой критиковалась вся деятельность Сперанского во главе Комиссии составления законов, Розенкампф был назначен в особый совет при этой Комиссии, являясь таким образом одним из главных руководителей деятельности Комиссии составления законов. Розенкампф был близким другом Арм-

Стр. 344

фельда, с которым состоял в личной переписке, когда тот в 1812 г. ездил с Александром I в Вильно.

[55] Георгий Черный - Карагеоргий (1768-1817), руководитель Первого сербского восстания против турецкого владычества (1804—1813), верховный вождь сербского восстания (1804), наследственный «верховный сербский руководитель» (1808, 1811).

[56] Вопреки этому и последующим известиям Наполеон, отправляясь к армии в 1812 г., не проезжал через Берлин. Свидание с прусским королем, который готовился принять Наполеона в Берлине, имело место в Дрездене 14/26 мая 1812 г., куда король был приглашен присоединиться к гостям короля саксонского.

[57] При штурме Бадахоса были ранены два французских генерала: Арман Филиппон (1751-1836), дивизионный генерал, комендант Бадахоса, раненный 3 апреля 1812 г., и Жан Батист Веллан (1761—1837), бригадный генерал, который получил ранение 6 апреля. Убитых среди французских генералов не было.

[58] Если эта предупредительная мера и имела место, то к ней прибегли после 3 февраля 1812 г., когда в Тифлисе стало известно о восстании в Ка-хетии и власти уже приняли меры предосторожности. Командующий войсками барон Клодт фон Юргенсбург 3 февраля отдал предписание окружному начальнику Бамбакской дистанции Лисаневичу о присылке одного батальона и окружному начальнику Карталии генерал-майору Сталю о присылке двух рот гренадер Грузинского полка в Тифлис и двух рот на пост Гартискари близ Тифлиса для охраны подступов к городу.

[59] Сообщение об этом отражает циркулировавшие одно время слухи о мирном окончании конфликта, вероятно, не совсем уж безосновательные вплоть до последних мгновений перед открытием военных действий. С французской стороны предпринимались неоднократные шаги с целью отодвинуть войну и начать переговоры по спорным вопросам, однако позиция Александра I оставалась неизменной.

[60] Вероятнее всего, имеется в виду петербургский купец И.Х. Берген, о котором известно,что в 1789—1799 гг. он состоял при конторе придворных банкиров и комиссионеров, позднее оказывал кредит Сперанскому.

[61] Имеется в виду пребывание в Вильне 6-8 мая 1812 г. генерал-адъютанта Наполеона графа Луи де Нарбонна. Ему предписывалось ослабить натянутость отношений, давая понять Александру I, что Наполеон желает прийти к соглашению. Нарбонн был трижды принят Александром I, в том числе 7-го числа к обеду. 8 мая Нарбонн присутствовал на смотре гренадерских полков, где, возможно, и произнес приводимую в донесении фразу. Что касается результатов этой комиссии, то после того, как посланец Наполеона был выслушан, и по исполнении ряда обычных в таких случаях формальностей он должен был покинуть город. Разведывательная же часть миссии Нарбонна имела скорее отрицательные последствия, так как он получил ложную информацию от сотрудничавшего с русской разведкой французского агента о расположении русских армий и о намерении русского командования дать генеральное сражение в пограничной полосе.

[62] Речь идет о Дмитрии Ивановиче Лобанове-Ростовском (1758-1838), который, будучи в отставке генералом от инфантерии, в 1810 г. был назначен военным губернатором Риги, а также Лифляндии, Эстляндии и Курляндии (1810—1812), но в 1812 г. был отозван из Риги и сделан «военным начальником» областей в пространстве от Ярославля до Воронежа; ему было поручено формирование двух дивизий резерва.

Стр. 345

[63] Комиссия погашения долгов, именовавшаяся государственной, была учреждена по проекту М.М. Сперанского в конце мая 1810 г. Комиссия должна была составить капитал погашения путем продажи некоторых 1 государственных имуществ и открыть внутренний публичный заем. По манифесту 11 февраля 1812 г. Комиссия была преобразована в своем составе и действовала независимо от Министерства финансов. Однако ее деятельность не могла быть в то время плодотворной, ибо доходы Комиссии в 1812-1814 гг. шли не на погашение государственных долгов, а на покрытие военных расходов.

[64] Манифест о заключении мира между Россией и Оттоманской Портой был обнародован 5 августа 1812 г.

[65] Генерал-провиантмейстер Николай Осипович Лаба (1766-1816) был назначен на эту должность в 1811 г., будучи в чине действительного статского советника с переименованием в генерал-майоры. Во время войны 1812 г. Лаба занимался продовольственным снабжением армии; несмотря на плохие урожаи, оно было поставлено удовлетворительным образом, однако вскрывшиеся злоупотребления по провиантскому ведомству не могли не вызвать неудовольствие императора.

[66] Имеется в виду «Журналь дю Нор», официоз российского правительства, выходивший на французском языке в Петербурге.

[67] Графу Александру Николаевичу Салтыкову (1775-1837) 9 апреля 1812 г. было поручено управление Коллегией и Министерством иностранных дел во время отсутствия канцлера Румянцева в Петербурге. Об этом Ло-ристон сообщил в Париж в донесении от 14 апреля 1812 г. (Николай Михайлович, вел. кн.) Дипломатические сношения России и Франции по донесениям послов Императоров Александра I и Наполеона. 1808—1812. СПб., 1908. Т. VI. С. 265).

[68] Любопытно, что тот же сюжет приводится как слух в донесении Лори-стона от 4 июня 1812 г. (Там же. С. 285); речь идет о графе Иване Васильевиче Гудовиче (1741-1820), генерал-фельдмаршале, который в 1809-1812 гг. был главнокомандующим в Москве и уволен в отставку в феврале 1812 г. После этого, в значительной мере по настоянию великой княгини Екатерины Павловны, Александр I принял решение назначить в Москву Ф.В. Ростопчина и сразу сообщил ему об этом. В конце марта 1812 г. Ростопчин прибыл в Москву, однако указ о его назначении и производстве в генералы от инфантерии был подписан лишь 24 мая в Вильне, дабы, как писал император Ростопчину, соблюсти долг приличия по отношению к Гудовичу. Задержка с указом порождала всевозможные слухи.

[69] Кроме манифеста от 22 июня из Вильковишек, начинающегося словами: «Солдаты! Вторая польская война началась...», другие манифесты и приказы подобного рода, исходившие из Главной квартиры Наполеона, неизвестны.

[70] Возможно, речь идет о Екатерине Алексеевне Демидовой (урожд. Жеребцовой), умершей на 62-м году жизни, жене тайного советника Петра Григорьевича Демидова, или Екатерине Петровне Демидовой (урожд. Лопухиной) (1783—1830), жене гофмейстера Григория Александровича Демидова, или же речь может идти о Прасковье Матвеевне Демидовой (урожд. Олсуфьевой) (ум. в 1813 г., на 84-м году жизни).

[71] Имеется в виду князь Платон Александрович Зубов (1767—1822), гене-рал-фельдцейхмейстер, новороссийский генерал-губернатор, командующий Черноморским флотом при Екатерине II. Известно, что с воцарением Павла I Зубов должен был уехать за границу; по возвращении в

Стр. 346

Россию он получил обратно конфискованные у него земли и проживал в своих витебских и виленских имениях. В 1809 г. Зубов некоторое время жил в Москве, а в 1812 г. неожиданно вернулся к делам: например, он участвовал в заседании военного совета, который решил судьбу Москвы; известно также, что, по мнению Зубова, следовало убедить Александра I отказаться от личного участия в руководстве военными действиями. В этом Зубов был единого мнения с Аракчеевым, Балашовым и Шишковым. Вероятно, возвращение Зубова к делам и вызвало появление разного рода слухов, в том числе и того, о котором сообщает фон Фок.

[72] Анна Никитична Нарышкина (урожд. Румянцева) (1730—1820), дочь генерал-майора Никиты Ивановича Румянцева и Марии Васильевны, княжны Мещерской, двоюродная сестра графа П.А. Румянцева-Задунайского, сыном которого был Н.П. Румянцев. Супруга Александра Александровича Нарышкина. Гофмейстерина (1796).

[73] Персеваль Спенсер (1762—1812), государственный деятель Великобритании, член палаты общин, после смерти У. Питта — лидер оппозиции в парламенте, канцлер Казначейства в правительстве Портленда (1807). Премьер-министр (1809). Убит у здания парламента неким Дж. Беллингэмом, тщетно пытавшимся заручиться поддержкой со стороны Персеваля и воздействовать на британское посольство в Петербурге, отказавшееся вмешиваться в судебную тяжбу Беллингэма в России. Смерть Персеваля наделала много шума, так как он был представителем так называемого старого торизма и в его гибели обвиняли его политических противников.

[74] Елена Никитична Вяземская (урожд. княжна Трубецкая) (1745—1832), княгиня, супруга князя Александра Александровича Вяземского.

[75] Слух о близости Тадеуша Костюшки (1746-1817) к Наполеону в 1812 г. не соответствует действительности. Этот польский политический и военный деятель, патриот, после неудачной попытки добиться от Франции определенных гарантий восстановления независимости Польши отошел от политической деятельности и в течение всего 1812 г. жил в полном уединении под Парижем.

[76] Возможно, речь идет о манифесте от 29 января 1812 г. о государственных доходах и расходах на 1812 год и «об уравнении разных податей, лежащих на поселянах и мещанах некоторых губерний» (Полное собрание законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. 32. № 24976) и о манифесте от 11 февраля о преобразовании Комиссии погашения долгов (Там же. № 24992).

[77] Александр Александрович Жеребцов (1790—1817), петербургский губернский предводитель дворянства, действительный статский советник и кавалер.

[78] Может быть, речь здесь идет о генерале от инфантерии Алексее Николаевиче Бахметьеве (1774—1841), который начал войну генерал-майором, а на поле Бородина был произведен в генерал-лейтенанты. В 1812 г. Бахметьев во главе 23-й пехотной дивизии 4-го корпуса графа Остермана-Толстого в сражении при Бородине потерял ногу и принужден был навсегда оставить строй; не исключено, однако, что речь идет о его брате, Николае Николаевиче (1770-е годы - ок. 1830), генерал-лейтенанте, который тоже был ранен при Бородине. Что касается упоминаемого Ру-мовского, то можно предположить, что речь идет о Степане Яковлевиче Разумовском (1732—1815), ординарном профессоре астрономии, который был вице-президентом Академии наук (1800) и членом Главного

Стр. 347

правления училищ, а также попечителем Казанского университета и училищ Казанской губернии.

[79] В собственных «Записках касательно моей жизни» А.Д. Балашов подробно останавливался на событиях, предшествовавших его отъезду в Вильно и последовавших вслед за этим. Положение Б. было не из легких, но с внешней стороны все осталось по-прежнему и даже более: Александр I почтил его доверием, повелев находиться при своей особе и отправив вскоре в ставку Наполеона с важной миссией. По возвращении из этой поездки, а затем и из поездки в Або, куда император взял его с собой, Балашов пребывал не у дел и настаивал на своем желании отправиться в действующую армию. Однако все это было потом, уже после открытия военных действий; слухи же, передаваемые фон Фоком, предвосхищали эти события.

[80] Известно только о миссии генерал-адъютанта А.Д. Балашова, который был послан Александром I в Главную квартиру императора французов после известного свидания с графом де Нарбонном в Вильне с тем только, чтобы сама эта миссия послужила «новым доказательством, что начинаем ее (войну. - С. И.) не мы». Другие попытки договориться с Наполеоном Александр I не предпринимал, поскольку в этом не было нужды.

[81] Установить, действительно ли имел место случай выдачи военных планов неприятелю, едва ли представляется возможным, но то, что здесь замешано имя М.М. Сперанского, весьма характерно, ибо бывшего государственного секретаря можно было обвинять решительно во всем. Что же касается Кайсарова, то это, скорее всего, Василий Сергеевич Кайсаров (1783—1844), который в 1812 г. был произведен в генерал-майоры и состоял дежурным генералом действующей армии. Известен также Андрей Сергеевич Кайсаров (1782—1813), профессор российской словесности в Дерптском университете; в 1812 г. он заведовал походной типографией Кутузова.

[82] То, что говорится в донесении о фон-дер Палене (вероятно, графе Петре Алексеевиче) и об Аракчееве, — не более чем слухи. О Палене см. также примеч. 169. Граф Н.П. Румянцев управлял иностранными делами вплоть до лета 1814 г.

[83] Карл Филипп, барон фон Вреде (1767-1845), баварский генерал, получивший чин фельдмаршала за сражение при Цнайме в кампанию 1809 г. и отличившийся в тирольской кампании, действительно дрался на дуэли с поверенным в делах Швеции в Австрии графом Дюбеном, уязвленный некоторыми высказываниями дипломата в отношении баварской армии, которые попали в печать. Дуэль не имела печальных последствий ни для одной из сторон.

Стр. 348

[84] В кампанию 1806-1807 гг. прусская крепость Кольберг была с 20 марта по 2 июля 1807 г. осаждена французскими и союзными с ними войсками численностью в 14 000 солдат под командованием маршала Мортье. Майор Август Гнейзенау, назначенный комендантом крепости, сумел, имея под своей командой только 6000 человек, отстоять Кольберг до заключения мира.

[85] Слух опередил события. В действительности же известный французский генерал Жан Виктор Моро (1763-1813), с 1804 г. находившийся в эмиграции в США, выехал в Европу только летом 1813 г. 4/16 августа 1813 г. Моро прибыл в Прагу, стал военным советником Александра I, но уже 15/27 августа был смертельно ранен в сражении под Дрезденом.

[86] Имеется в виду, вероятно, барон Александр Александрович Ралль (1756—1833), придворный банкир, проживавший в Петербурге с 1776 г.

[87] Речь идет о генерал-адъютанте графе Матвее Ивановиче Ламздорфе (1745-1828), которому в 1800 г. был поручен надзор за воспитанием великих князей Николая и Михаила Павловичей. Находясь на службе при дворе, пользовался особым доверием и уважением императрицы Марии Федоровны.

[88] Симон Дюпюи, французский негоциант, числится в перечне «отъезжающих» (из Петербурга), который был помещен в «Санктпетербургских ведомостях» от 3 мая 1812 г. (№ 36); при этом указывалось, что проживал Д. на Малой Морской улице, в доме Клостермана, под № 99. Больше никаких данных об этом лице обнаружить не удалось.

[89] Известное преувеличение, как это часто бывает в слухах. На самом деле состоялся лишь обмен письмами между министром иностранных дел Франции Маре и его британским коллегой Р.-С. Кэстлри в середине апреля 1812 г. Предложение Франции о заключении мира между обеими странами было отклонено британским правительством без каких-либо обсуждений.

[90] «Камер-фурьерский церемониальный журнал» за 1812 г. ничего не сообщает о встрече Александра I с врачом по имени Шмидт из Штутгарта.

[91] Имеется в виду полковник лейб-гвардии Конного полка Иван Яковлевич Шпербер, который в то время был адъютантом великого князя Константина Павловича. В числе приехавших «из разных губерний» Шпербер отмечен в «Санктпетербургских ведомостях» за 12 января 1812 г., №4.

[92] Известно, что гала-спектакль в Дрездене 20 мая 1812 г., на котором присутствовали 6 тыс. человек, включая и венценосных гостей, начался с апофеоза в виде ослепительного солнца, открывшегося глазам публики на сцене. Надпись, опоясывавшая светило, гласила: «Менее велико и не столь прекрасно, как он». Пожимая плечами, Наполеон заметил присутствовавшим: «Должно быть, эти господа полагают, что я совсем глуп». Что же касается прочих сведений полицейского донесения, то имеющиеся данные не подтверждают их достоверность.

[93] Как бы то ни было, вдовствующая императрица Мария Федоровна отправилась в Павловск после полудня 4 июня, прибыв в свою резиденцию в 15 час. 50 мин., и пребывала в Павловске до 16 июня, после чего вернулась в Петербург и жила некоторое время в Таврическом дворце (Камер-фурьерский журнал. С. 793-794).

[94] Имеется в виду, скорее всего, Институт инженеров путей сообщения, учрежденный 1 сентября 1810 г. для подготовки офицеров инженерной службы. А.А. Бетанкур, выдающийся инженер-строитель, состоявший с 1808 г. на российской службе, был первым инспектором в учрежденном по его проекту Институте. Принц Георгий Петрович (Петер Фридрих Георг) Ольденбургский возглавлял Экспедицию водяных сообщений и Совет при этой экспедиции. Тогда же был учрежден «корпус юнкеров» (1809), пополнение которого сведущими и образованными чиновниками принц возложил на Институт инженеров путей сообщения. С этой обязанностью Бетанкур, который заведовал не только хозяйственной, но и учебной частью Института, справлялся наилучшим образом, находя время, кроме всего прочего, и для чтения лекций по инженерному делу. За время своего существования Институт выпустил немалое число выдающихся инженеров, блестящих специалистов своего дела, в чем большая

Стр. 349

заслуга его учредителей и попечителей - принца Георга Ольденбургско-го и А.А. Бетанкура. Директором Института одно время был «генерал-майор и кавалер» СИ. Сеновер (Зеноверт). В чем причины «интриги» и «вражды» между двумя «партиями» в Институте, установить не удалось.

[95] Эти лица, означенные «Санктпетербургскими ведомостями» (1812. 18 июня. № 49) в числе «отъезжающих» из столицы, названы «французскими инженерами», жительствующими в Институте Корпуса инженеров путей сообщения. Однако все они были объявлены к отъезду прежде французского посла и всего штата французского посольства (Там же. 25 июня. № 51).

[96] Имеется в виду сражение при Саламанке 22 июля 1812 г., в котором англо-португальские войска Веллингтона, имевшие значительное численное превосходство, одержали верх над французами под командованием маршала Мармона.

[97] Что это за лицо, установить не удалось.

[98] Упоминается, вероятно, Яков Яковлевич Шнейдер, полковник лейб-гвардии Преображенского полка и адъютант петербургского генерал-губернатора.

[99] Известный деятель прусского возрождения Генрих Фридрих Карл барон фон унд цу Штейн (1757—1831) прибыл в Россию по приглашению Александра I (в ставку императора в Вильне) 31 мая/12 июня 1812 г. Маловероятно, но возможно, что к 6/18 июня, когда фон Фок писал свое донесение, известие об этом уже достигло Петербурга. Что же касается того, что он прибыл из Штутгарта под чужим именем, то это, скорее всего, домысел, поскольку за один день весть об этом дойти до столицы не могла, к тому же Штейн, объявленный еще в 1808 г. врагом Франции и Рейнского союза и вынужденный бежать в Австрию, вряд ли мог приехать из Штутгарта - столицы Вюртембергского королевства, входившего в состав Рейнского союза.

[100] Эрнст, принц Гессен-Филиппштальский (1789 — после 1846), на российской службе с 1808 г.; в 1812 г. в чине полковника «состоял по кавалерии», активного участия в военных действиях не принимал. Генерал-майор в 1813 г., генерал-лейтенант в 1826 г. Уволен со службы в 1836 г.

[101] Слухи о том, что Наполеон предлагал Швеции за ее участие в войне против России упоминаемые в донесении территории, были вызваны следующим обстоятельством. В первой половине 1812 г. Наполеон дважды предпринимал попытки вовлечь Швецию в русло французской политики. В марте 1812 г. министр иностранных дел Маре направил в Стокгольм секретную неофициальную ноту, в которой Швеции предлагались возвращение Финляндии и выгодная торговая сделка при условии, что шведы выставят против России армию в 30 тыс. солдат. В этой связи, вероятно, следует рассматривать и письмо австрийского посланника в Париже Шварценберга австрийскому посланнику в Стокгольме А.А. Нейпергу (12 марта) с уведомлением о заключении франко-австрийского союза и с предложением использовать все свои возможности и доверие к нему шведского двора, дабы побудить Швецию примкнуть к «континентальному союзу» против России. При этом Нейперг, вероятно, мог предложить и территориальные уступки. Однако вышеприведенное предложение было отклонено. В конце апреля в Стокгольм отправился бывший шведский консул в Париже Э. Сеньоль с устным, более выгодным для Швеции, предложением: ей предлагались возвраще-

Стр. 350

ние Финляндии, передача Мекленбурга и Шведской Померании с присоединением к ней Штеттина и прилегавшей к нему территории, единственная субсидия в 6 млн фр. перед началом кампании и по одному миллиону ежемесячно, а также возвращение шведскому наследному принцу лично ему принадлежавших земельных владений на континенте. Эти предложения также были отклонены.

[102] Жозеф Наполеон Бонапарт (1768—1844), брат Наполеона, король Неаполитанский (1806-1808) и Испанский (1808-1813).

[103] Эспоц-и-Мина Франсиско (1784-1836), испанский генерал (1813), принимал участие в партизанской войне против французских войск, один из руководителей герильи, получил от французов прозвище «маленького короля Наваррского».

[104] Торнтон, сэр Эдвард (1766—1852), британский дипломат, на дипломатической службе с 1789 г. В октябре 1811 г. был направлен в Швецию для ведения переговоров о заключении союза со Швецией и Россией, вел переговоры с выполнявшим функции посланника П.К. Сухтеленом, завершившиеся русско-шведским союзным соглашением.

[105] Парк Мунго (1771-1805), знаменитый шотландский путешественник. После того, как П. в январе 1805 г. отправился из Портсмута в свое последнее путешествие в Африку и не вернулся, его судьба продолжала волновать современников, порождая самые невероятные слухи. Парк собирался подняться вверх по течению Нигера и в сентябре 1805 г. достиг своей цели, но, продолжая свой путь (несмотря на болезни и лишения), погиб.

[106] Балластерос Франсиско (1770—1855), испанский государственный и военный деятель, участник боевых действий против французской армии в 1808—1814 гг. Отказавшись служить под командой Веллингтона, Балластерос был арестован и сослан в Сеуту, но вскоре получил назначение корпусным командиром. По возвращении короля Фердинанда VII в Испанию стал военным министром.

[107] Иоаким Лазаревич Лазарев (1744-1826), основатель и первый попечитель так называемого Лазаревского Института восточных языков.

[108] Возможно, речь идет об Алексее Петровиче Ададурове (1757-1844), который в марте 1801 г. был назначен шталмейстером, а затем состоял управляющим конюшенной конторой. В Петербурге он проживал «в 4-й Адмиралтейской части, в Измайловском полку, в 4-й роте, № 544» (Санктпетербургская адресная книга за 1809 год. Отделение 2. СПб., 1809. С. 195).

[109] Если речь идет о дивизионном генерале Жане Луи графе де Ренье (1771—1814), который в 1812 г. командовал 7-м (саксонским) корпусом Великой армии, то его корпус действовал на Волыни вместе с австрийским корпусом Шварценберга и никак не мог оказаться в Мемеле. Это тем более невероятно, что Мемель находился в зоне дислокации корпуса маршала Э.Ж. Макдональда, в который входили вестфальцы, пруссаки, поляки, но не саксонцы. Что же касается упоминаемого в донесении фон Фока саксонского генерала Вармута, то его существование можно поставить под сомнение хотя бы потому, что в воспоминаниях саксонского генерала Карла Вильгельма Фердинанда фон Функа, участника войны 1812 г., это имя не встречается.

[110] Андреосси Антуан Франсуа (1761 — 1828), граф, дивизионный генерал, дипломат. Французский посланник в Турции (апрель 1812 г.). О противодействии французской дипломатии русско-турецким переговорам о заключении мира было известно из донесений А.Я. Италийского и др.

Стр. 351

(см., например, донесение главнокомандующего Молдавской армией! М.И. Кутузова Н.П. Румянцеву, 3/15 мая 1812 // М.И. Кутузов. Сбор-! ник документов. М., 1951. Т. III. С. 190—191). Обмен ратификационный ми грамотами состоялся в Бухаресте 2/14 июля 1812 г.

[111] фетва (араб. — мнение, решение) - письменное, обязательное для му-i сульман заключение высшего религиозного авторитета, в частности муфтия, о соответствии или несоответствии нормам ислама постанов-; лений светских властей.

[112] Муфтий — высшее мусульманское духовное лицо, наделенное правом выносить решения по религиозно-политическим вопросам, давать разъяснения по применению шариата.

[113] См. примеч. 73.

[114] Дессепс Жан Батист Бартелеми (1766—1834), французский дипломат, генеральный консул по торговым делам в Петербурге (1802—1812).

[115] Каннинг Джордж (1770-1827), английский государственный и политический деятель. Член парламента с 1793 г. В 1796—1799 гг. — помощник министра иностранных дел в кабинете Питта Младшего. Министр иностранных дел (1807-1809). Лидер оппозиции (1807-1812).

[116] Питт (Младший) Уильям (1759-1806), английский государственный деятель. Премьер-министр (1783-1801, 1804-1806).

[117] 10/22 июня 1812 г. Лористон вручил управляющему Министерством иностранных дел А.Н. Салтыкову ноту, в которой, в частности, говорилось, что, поскольку просьба русского посла в Париже о выдаче ему паспортов для отъезда в Россию означала разрыв, «Его Императорское и Королевское Величество с этого времени считает себя в состоянии войны с Россией». Эта нота и была официальным объявлением войны и именно России, а не Александру I. В тот же день Наполеон обратился к Великой армии с воззванием, в котором оповещал войска о начале войны.

[118] фурлейты (от нем. Fuhrleute) - возницы.

[119] Вестфальский посол имел, вероятно, в виду составленный к началу войны 1812 г. «Воинский устав о пехотной службе», определивший правила и приемы обучения солдат одиночной строевой подготовке, построениям, ружейным приемам и действиям в составе роты и полка. Устав этот являлся определенным шагом вперед по сравнению с прежними уставами, однако многое в нем не отвечало условиям боевой практики и уровню военного искусства того времени.

[120] «Смятение в Грузии» возникло в феврале и продолжалось с перерывами до ноября 1812 г., охватив Кахетию, в том числе владения царского грузинского дома и уделы сыновей последних грузинских царей Ираклия II и Георгия XII. В напряженной обстановке, вызванной продолжительной эпидемией чумы и голодом, поводом к восстанию послужили реквизиционные и полицейские меры военных российских властей в Грузии. Надежды сторонников царского рода Бафатионов на восстановление всей полноты власти этого дома питались слухами о предстоящей войне между Францией и Россией. По словам современника этих событий француза Роттье, в записке, составленной в 1815 г., тайные французские агенты действовали тогда по всему Кавказу, подымая народы на борьбу против России, но какие-либо факты, подтверждающие эту версию, автор в записке не приводит (Акты, собранные Кавказской археографической комиссией / Под ред. А.П. Берже. Тифлис, 1869. Т. IV. С. 965-981).

Стр. 352

[121] С присоединением Грузии к России в 1801 г. царская власть династии Багратионов, правившей в стране с IX в., была упразднена. Однако сторонники Багратионов все еще уповали на ее восстановление. Эти надежды связывались, в первую очередь, с царевичем Григорием, внуком последнего грузинского царя Ираклия II, и царевичем Александром, сыном Ираклия II; оба царевича, особенно активно последний, участвовали в восстании в Кахетии в 1812 г. Есть свидетельства того, что сторонники Багратионов возлагали свои надежды на Наполеона и в связи с войной 1812 г.

[122] Местом для бала в честь Александра I было избрано имение Беннигсенов Закреты. На газоне против господского дома была выстроена бальная зала с галереей, но за два дня до праздника потолок бальной залы рухнул.

[123] Сухтелен Петр Корнильевич (1751—1820), инженер-генерал, управляющий императорской свитой по квартирмейстерской части, дипломат, российский посол в Швеции (точнее, находился в Стокгольме со специальной миссией и выполнял функции посла). Вместе с бароном П.А. Николаи Сухтелен участвовал в переговорах о заключении мирного договора с Англией (1812); тогда же был возведен в бароны Великого княжества Финляндского. Указом от 18 апреля 1812 г. вывоз хлеба из портов Лифляндской и Курляндской губерний был запрещен (Полное собрание законов... Т. XXXII. № 25082), однако в июне (июле) 1812 г. Сухтелен уведомил шведскую сторону в том, что разрешение на вывоз хлеба в Швецию вновь получено.

[124] Речь идет о графе Михаиле (Клеофасе) Андреевиче Огинском (1765— 1831), известном польском патриоте, который в 1810 г. стал тайным советником и сенатором, в 1811 г., будучи сторонником присоединения Польши к России, убеждал Александра I объявить себя королем Польши и неоднократно представлял ему соответствующие проекты, встречался с ним в июне 1812 г. в Вильне. Во время войны 1812 г. был в числе близких Александру лиц.

[125] Имеется в виду Тильзитский мирный договор между Францией и Россией, подписанный в Тильзите 25 июня /7 июля 1807 г. Поражение русской армии при Фридланде 2/14 июня 1807 г. ускорило поиски путей к взаимному соглашению о перемирии, которое вскоре не замедлило перерасти в переговоры (для России сепаратные, так как Александр I продолжал оставаться в союзе с прусским королем) о мире.

[126] Слух беспочвенный, поскольку Барселона, главный город Каталонии, был оставлен французами только в 1814 г.

[127] В свою очередь А.Б. Куракин в письме Александру I от 21 июня / 3 июля 1812 г. писал, что, несмотря на получение паспортов, выехать из Франции не может до тех пор, пока не станет известно об отъезде Лористона из России (Сб. РИО. 1877. Т. 21. С. 348-350). С открытием военных действий эти протокольные вопросы были улажены, и дипломаты смогли беспрепятственно выехать как во Францию, так и в Россию.

[128] Домбровский Ян Генрик (1755-1818), дивизионный генерал. Организатор Польских легионов, участник войн Первой республики и Империи во Франции. В 1812 г. командовал 17-й пехотной дивизией Великой армии.

[129] Понятовский Юзеф Антоний (1763-1813), князь, племянник польского короля Станислава Августа. Военный министр герцогства Варшавского (1807). В 1812 г. командовал 5-м (польским) корпусом Великой армии.

Стр. 353

[130] Юзеф Зайончек (1752-1826), дивизионный генерал. В 1812 г. командовал 16-й (польской) пехотной дивизией в составе Великой армии.

[131] После заключения мира с Турцией М.И. Кутузов отправился в Петербург, но по дороге заехал в свое имение Горошки, где и пробыл две недели; таким образом, выехав из Бухареста в мае, Кутузов прибыл в столицу, надо полагать, в первых числах июля. 20 июня фон Фок, разумеется, еще не знал, где находится Кутузов, а распространители слухов или «нувелисты», как их тогда называли, давали свои версии событий. По прибытии в Петербург Кутузов стал командующим войсками, назначенными для обороны столицы (12 июля), что при желании можно было рассматривать как немилость государя. Затем Кутузов был назначен начальником Санкт-Петербургского ополчения (17 июля) и только после этого — главнокомандующим. Что же касается Михаила Андреевича Милорадовича (1771-1825), то он, будучи в то время генералом от инфантерии и Киевским военным губернатором, занимался в Калуге формированием запасных войск. Этот новый корпус Милорадович привел 18 августа к армии и принимал деятельное участие в боевых действиях, командуя то авангардом, то арьергардом; при Бородине Милорадович командовал правым крылом и центром, а после сражения прикрывал отступление русской армии к Москве и весьма деятельно проявил себя в боях под Вязьмой, Дорогобужем и Красным.

[132] Вероятно, речь идет о княгине Зофье Потоцкой (ок. 1760—1822), находившейся летом 1812 г. в Петербурге.

[133] Бывший актуариус российского посольства в Великобритании, а в 1812 г. личный секретарь императрицы Елизаветы Алексеевны Н.М. Лонгинов писал своему прежнему шефу СР. Воронцову 28 июля 1812 г.: «Новосильцев при армии и следует за дивизией графа Строганова. А здесь, недели две, его считали уехавшим в Англию...» (Русский архив. 1912. № 4. С. 492).

[134] 29 июня 1812 г. Наполеон покинул Дрезден, направляясь к армии. Государи Германии, пребывавшие с ним в Дрездене, поспешили в свои столицы. Мария Луиза еще некоторое время оставалась в саксонской столице со своим двором, задержав при себе своего дядю, великого герцога Вюрцбургского, с которым давно не виделась. 7 июля она покинула Дрезден; в дороге до Праги ее сопровождали родители. В Сен-Клу императрица прибыла 18 июля.

[135] Возникновение этих слухов относится, вероятно, к весне 1811 г., когда в Париже собрались члены императорской фамилии; тогда в салонах шли разговоры, в частности, о том, что Наполеон якобы уговаривал Мюрата поменять неаполитанский трон на польский. Мюрат, как говорили, отказался, хотя знал о своей популярности среди польской знати.

[136] Речь может идти, вероятно, только о Василии Евдокимовиче Латышеве (ум. 1830), титулярном советнике и кавалере. В остальном слухи абсолютно беспочвенны.

[137] Десть — мера или счет писчей бумаги (24 листа).

[138] Имеется документальное подтверждение об отправке в Россию 150 тыс. английских ружей; об этом сообщал русский посол в Лондоне Х.А. Ли-вен Н.П. Румянцеву в письме от 6/18 декабря 1812 г. С открытием весенней навигации 1813 г. в Россию было отправлено также артиллерийское вооружение. Однако в исторической литературе фигурирует цифра 50 тыс. английских ружей (Богданов Л.П. Русская армия в 1812 году. М., 1979. С. 164; Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1988. С. 69).

Стр. 354

[139] Если речь идет о князе Александре Михайловиче Горчакове, то он жил, как свидетельствует адресная книга 1809 г., в IV Адмиралтейской части, в 1-м квартале по Петергофскому проспекту, в доме Другина № 7. Слух же о Платове нелепый, поскольку первый крупный бой донских казаков с французами под руководством Платова произошел у с. Мир 27 и 28 июня, в то время как донесение фон Фока датировано 26 июня 1812 г.

[140] Имеется в виду великая княгиня Мария Павловна (1786—1859), сестра Александра I, которая в 1804 г. вышла замуж за Карла Фридриха, наследного принца Саксен-Веймар-Айзенахского (1783—1853), вступившего на престол в 1828 г. Мария Павловна, по словам Ф. Шиллера, была натурой, одаренной «большими способностями к живописи, музыке и подлинной любовью к чтению» (Lindemann M. Die Heiraten der Romanows Biindnispolitik im 18. und 19. Jahrhundert und ihre Bedeutung in der Biindnispolitik der Ostmachte. Berlin; Bonn, 1935. S. 46). Свое образование в первые годы замужества она пополняла в беседах с профессорами Йенского университета, а впоследствии покровительствовала наукам и искусствам в Саксен-Веймаре. Что же касается того, что Наполеон мог «оставить ее залогом», то это не более, чем сильное преувеличение, так как Саксен-Веймар был связан с Францией союзными отношениями.

[141] Имеется в виду то обстоятельство, что вскоре после вступления французов в Вильно, 30 июня 1812 г., Виленский университет в полном составе представился императору французов. Впоследствии университет деятельно сотрудничал с новыми военными и гражданскими властями. Он поддерживал Генеральную Конфедерацию Королевства Польского, меры правительства по привлечению поляков на службу в Литву и в Великую армию, участвовал в праздновании тезоименитства Наполеона и побед французской армии. Многие студенты Виленского университета вступили во французскую армию.

[142] Речь идет о мирном трактате между Англией и Россией, заключенном в Эребру российским посланником в Швеции П.К. Сухтеленом и британским представителем Э. Торнтоном 6/18 июля 1812 г. В качестве одного из условий подписания мирного договора с Англией Россия выдвигала требование об уплате английским правительством русского долга Голландии (займы, полученные Россией в Голландии в конце XVIII в. на общую сумму свыше 80 млн гульденов). Кроме того, Россия поддерживала требование Швеции о предоставлении ей английских субсидий на военные расходы. Английское правительство решительно отказывалось рассматривать эти требования до подписания мирных договоров с Россией и Швецией. Открытие военных действий летом 1812 г. и желание как можно скорее воспользоваться финансовой помощью Англии привели к тому, что оба мирных договора были подписаны без каких-либо условий. Британская финансовая помощь России стала оказываться только тогда, когда английское правительство убедилось, что Россия делом подтверждает свое стремление внести посильный вклад в общую борьбу. Для британского правительства это было более, чем важно, так как война на Пиренейском полуострове требовала больших затрат и усилий (См.: Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского Министерства иностранных дел. Серия первая. М„ 1962. Т. 6. С. 491-493, 757-758).

[143] Оба предложения при деле отсутствуют.

Стр. 355

[144] Могла ли это быть графиня Юлия Элеонора Мантейфель (урожд. графиня Минх) (1749—1824), похороненная на Смоленском кладбище в Петербурге, сказать трудно.

[145] Это известный факт, который приводится во всех жизнеописаниях атамана Платова, однако обычно относится он к тому времени, когда французы уже были в Москве.

[146] Слух ложный, не соответствующий истинным замыслам Наполеона, который стремился не захватить и расчленить Россию, ибо это было просто нереально, а нанести Александру I тяжелое поражение и тем самым заставить его подписать мирный договор, подобный Тильзитско-му, т. е. обязать Александра I активнее участвовать в континентальной блокаде Англии. Восстановление Польского королевства за счет территорий, доставшихся России по польским разделам, сделало бы последующее примирение с Россией невозможным, поэтому он не собирался осуществлять передачу русских земель другим государствам. Что же касается Жерома Бонапарта (1784-1860), короля Вестфалии (1807-1813), то Наполеон еще в Тильзите задумывался о кандидатуре своего младшего брата в польские короли, затем в разговоре с Коленкуром он обмолвился, что вынашивает этот проект, «но надо, чтобы он что-нибудь совершил, поляки любят славу». Французский резидент в Великом герцогстве Варшавском не раз сообщал, что поляки возлагали на Жерома надежды. Однако дальше неясных надежд и предположений дело не пошло.

[147] Отель дю Нор или, как еще в то время говорили, «Готель дю Норд» находился во II Адмиралтейской части Петербурга, «напротив Мариин-ского Института, что в Офицерской улице».

[148] Упоминаемый Бекетов, скорее всего, Петр Петрович Бекетов (ум. 1845), действительный камергер и командор.

[149] Имеется в виду супруга камергера Петра Петровича Бекетова, на дочери которого Елене Петровне А.Д. Балашов был женат.

[150] Эти слухи дошли и до Александра I. В письме к графу Н.И. Салтыкову он писал из Бельковщины 4 июля 1812 г.: «По достоверным известиям Наполеон в предположении вступить в Петербург намеревается увезти из оного статую Петра Великого, подобно как он сие учинил уже из Венеции вывозом известных четырех коней бронзовых с плаца Св. Марка, и из Берлина триумфальной бронзовой колесницы с конями с ворот, называемых Бранденбургскими, то обе статуи Петра 1-го большую, и ту, которая перед Михайловским замком, снять и увезти на судах, как драгоценности, с которыми не хотим разставаться...» (Русский архив. 1881. Т. XXXII. С. 665).

[151] Магдебург наряду с другими прусскими крепостями, такими, как Гло-гау, Граудентц и пр., с 1806 по 1814 г. был занят французскими войсками. Никакого штурма Магдебурга в 1812 г. «гессами» или гессенцами, тем более во время Прусской кампании, в которой Пруссия принимала участие на стороне Франции, не было.

[152] Люсьен Бонапарт (1775-1840), младший брат Наполеона, проживал в Англии отнюдь не по поручению брата. Бывший министр внутренних дел и сенатор, Люсьен после установления Империи вел частную жизнь. В 1809 г. по дороге в Америку он был схвачен англичанами и препровожден в Плимут; в Англии Люсьен и вынужден был поселиться в качестве частного лица.

[153] На самом деле, в то время (конец июня) корпус маршала Даву преследовал армию Багратиона, стремясь не дать ей соединиться с армией

Стр. 356

Барклая де Толли; Багратион же, уклоняясь от крупных сражений и маневрируя, отступал для соединения с Барклаем. • [54] См. примеч. 142.

[155] в «Санктпетербургских ведомостях» от 2 апреля 1812 г. (№ 27) в перечне «отъезжающих» читаем: «Иозеф Гарбаур, доктор, со служителем; жив. напротив Зимнего дворца в Молчановом доме».

[156] Никаких крупных успехов у Багратиона в то время не было. Успешно ведя арьергардные бои, он уклонялся от больших сражений, идя на соединение с армией Барклая де Толли, которое имело место 22 июля 1812 г. Бриллиантовыми эполетами награжден не был.

[157] Имеется в виду Иван Иванович маркиз де Траверсе (1754—1830), бывший министром морских сил в 1811—1828 гг.

[158] Эммануэль Осипович (Арман Эммануэль), герцог де Ришелье, граф де Шион (1766—1822), на российской службе с 1795 г. Генерал-майор (1797). Губернатор Одессы (с 1803 г.) и генерал-губернатор Новороссийского края (с 1805 г.). Полицейские данные относятся ко времени пребывания Ришелье в Петербурге, куда он прибыл зимой 1812 г. по просьбе государя для обсуждения условий мира с Турцией и в связи с предстоявшей войной с Францией. В течение 15 дней он обсуждал с Александром I и его министрами эти вопросы и через некоторое время вернулся в Одессу для приведения в исполнение тех мер, которые были признаны необходимыми.

[159] Александр I ратифицировал русско-турецкий мирный договор от 16 мая 1812 г. в Вильне 11 июня.

[160] Слух о поражении Макдональда ложен. Маршал Макдональд командовал 10-м корпусом, имевшим задачей овладение Ригой. Однако он не решился на осаду и штурм города и в течение всей кампании находился в окрестностях Риги, не ведя активных действий, а во время отступления Великой армии присоединился к ней.

[161] Имеются в виду Август Пауль Фридрих, наследный принц Ольденбург-ский (1783—1853), генерал-лейтенант российской армии и Ревельский генерал-губернатор (1811—1817), а также его младший брат Георг Петер Фридрих, генерал-губернатор Тверской (1809-1812) и главный директор Ведомства путей сообщения. Оба были в 1812 г. руководителями так называемого Русско-германского легиона. В армии был только принц Август Пауль Ольденбургский, и ни о каком удалении из армии принцев Ольденбургских в то время не шло и речи.

[162] Фуль Карл Людвигович (Карл Людвиг Август) (1757—1826), прусский генерал, на российскую службу был принят в декабре 1806 г. в чине генерал-майора. Генерал-лейтенант (1809), военный советник Александра I, автор плана оборонительной войны, в соответствии с которым русская армия действовала в начале войны 1812 г. По этому плану весной 1812 г. близ г. Дриссы, на р. Западной Двине был устроен укрепленный лагерь, а войска, предназначенные для ведения военных операций, были разделены на две армии. 1-я армия М.Б. Барклая де Толли должна была отходить от западной границы к Дрисскому лагерю. 2-я же армия П.И. Багратиона должна была действовать во фланг и тыл наступающей французской армии. Военная обстановка изменила первоначальные замыслы командования, и на военном совете 1/13 июля 1812 г. было принято решение оставить Дрисский лагерь.

[163] Италийский Андрей Яковлевич (1743-1827), российский дипломат. Посланник в Турции (1802-1806, 1812-1816). В 1811-1812 гг. был при-

Стр. 357

командирован к Молдавской армии. В 1812 г. — первый российский уполномоченный на Бухарестском мирном конгрессе.

[164] Договор о союзе между Россией и Испанией был заключен в Великих Луках 8/20 июля 1812 г. Н.П. Румянцевым и доном Франсиско Зеа Бер-мудесом (1779—1850), неофициальным представителем Центральной хунты Испании в Петербурге (после начала войны 1812 г. посланник там же).

[165] Ручь идет о газете «Северная почта, или Новая Санктпетербургская газета». В № 57 от 17 июля 1812 г. были помешены: заметка «Из Новгорода» от 15 июля о принятии в Новгородской, Тверской и Ярославской губерниях мер, «клонящих к защите Отечества», о самопожертвовании местного дворянства, выразившего желание снарядить десятитысячный корпус за свой счет; там же было опубликовано «воззвание благородному дворянскому сословию Новгородской губернии» от 15 июля за подписью генерал-губернатора Новгородского, Тверского и Ярославского Георга, принца Ольденбургского. В этом же номере была напечатана заметка об обороне Козельска во времена татарского нашествия.

[166] Александр Иванович Остерман-Толстой (1770—1857), в 1812 г. генерал-лейтенант, первое время при корпусе Витгенштейна, затем получил в командование 4-й корпус в составе 1-й армии Барклая де Толли. Известие об успешных действиях Остермана-Толстого относится, вероятно, к сражению при Островне 13—14/25—26 июля 1812 г., когда войска под его командованием упорно удерживали свои позиции в ожидании подкреплений со стороны 2-й армии Багратиона.

[167] Распоряжение о новом рекрутском наборе было сделано 4/16 июля 1812 г. Предписывалось брать по 2 рекрута со 100 душ, с удельных и казенных крестьян повсеместно, с помещичьих — во всех тех губерниях, где манифестом от 18/30 июля не было назначено ополчение. Псковская и Эстляндская губернии были от этой повинности освобождены. Грузия также была обойдена рекрутским набором. В Сибири же велено было брать по 5 рекрут с 500 душ (Полное собрание законов... Т. XXXII. С. 405-407).

[168] Паулуччи Филипп Осипович (1779-1849), маркиз, генерал-адъютант, генерал от инфантерии. На российской службе с 1807 г. Генерал-квартирмейстер и главнокомандующий российскими войсками в Грузии, в феврале 1812 г. был вызван в Петербург по поводу назначения его начальником штаба 1-й Западной армии. Вскоре после этого неожиданно Паулуччи был назначен Рижским военным губернатором (вероятно, из-за каких-то несогласий с Барклаем). Приезд Паулуччи в Петербург и новое назначение, видимо, породили толки в обществе о том, что он удален от дел. Впоследствии Паулуччи служил в Прибалтийских губерниях России, в частности в 1821 г. был Лифляндским, Эстляндским и Курляндским военным губернатором.

[169] Весь вопрос в том, кого считать «старым» графом Паленом. Граф Петр Андреевич (1745—1826), известный «первоприсутствующий член Иностранной коллегии», исправлявший должность Санкт-Петербургского военного губернатора, после 17 июня 1801 г. безвыездно проживал в своих поместьях. Граф Петр Петрович (1778-1864), генерал-майор, затем генерал-лейтенант (июль 1812), командовал кавалерийской дивизией, участвовал в сражениях при Витебске, Агаповщине, Поречье и Руне. Граф Павел Петрович (1775—1834), генерал-лейтенант, в 1812 г. постоянно находился в авангарде армии генерала Тормасова. Другое дело — Матвей Иванович фон-дер Пален (1776-1863), который в 1812 г. в чи-

не полковника находился в корпусе графа Витгенштейна и, командуя отдельным отрядом, поддерживал связь между Витгенштейном и главной армией, участвовал в сражениях при Россиенах, при взятии Кенигсберга и пр., но он был не графом, а бароном.

[170] Вагенбург (Wagenburg — нем.) — обоз, место сосредоточения тыловых учреждений армии.

[171] Находясь при армии Барклая де Толли в должности командира 5-го (резервного) пехотного корпуса, великий князь Константин Павлович был центральной фигурой, вокруг которой группировалась оппозиция действиям главнокомандующего, в связи с чем Барклай де Толли решил избавиться от его присутствия в армии. В донесении фон Фока имеется в виду отправка Константина из Витебска в Москву с докладом Александру I. Накануне Смоленского сражения великий князь вновь появился в армии, однако в Дорогобуже после скандальной сцены, которую он устроил Барклаю, последний предписал ему немедленно ехать в Петербург с пакетом на имя императора, после чего Константин вернулся в армию только в декабре 1812 г.

[172] Имеется в виду Карл Осипович Ламберт (1771—1843), граф, генерал от кавалерии. В чине генерал-майора командовал Елизаветградским и Александрийским полками в 1806 г., отличился при Прейсиш-Эйлау, Пултуске, Фридланде. Генерал-адъютант (1809) и командующий 5-й кавалерийской дивизией. В 1812 г. в составе армии Тормасова Ламберт участвовал в сражениях при Кобрине и Городечне, в составе армии Чичагова с боем овладел Новосвержском и Борисовым.

[173] См. примеч. 11.

[174] Отставной поручик граф Д'Оливейра (испанского происхождения) подал 15 июля 1812 г. докладную записку управляющему Военным министерством А.И. Горчакову с предложением организовать корпус конных волонтеров в 2 тыс. человек. При этом он обещал снарядить 500 человек собственным иждивением. Ему было разрешено сформировать казачий полк в 500 человек под собственным командованием, при этом полк получил неофициальное название «Смертоносного» и вошел в состав Петербургского ополчения. По невыясненным причинам командиром полка вместо Д'Оливейры был назначен полковник А.А. Яхонтов. По указу Александра I от 18 октября 1812 г. полк выступил в Ригу на подкрепление корпуса Ф.О. Паулуччи, насчитывая 35 офицеров и 599 нижних чинов. В дальнейшем полк принимал участие в Заграничном походе, сражался при Баутцене.

Стр. 358

Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация внизу страницы. Разбивка на главы введена для удобства публикации и не соответствует первоисточнику.
Текст приводится по изданию: Русско-французские культурные связи в эпоху Просвещения. Сатериялы и Исследования. М.: 2001
© Коллектив авторов, 2001
© Российский Государственный Гуманитарный Университет, 2001
© Оцифровка и вычитка – Константин Дегтярев ([email protected])