Публикация С.Н. Искюля

История «достопамятной войны», казалось бы, изучена наиосновательнейшим образом, но сама история 1812 г. до сих пор не написана, несмотря на устойчивый интерес ко всему, что имеет отношение к событиям того «рокового» года. Одной из причин этого едва ли не парадоксального обстоятельства является то, что «внутренняя», так сказать, история российского общества оказалась надолго заслоненной собственно военной историей войны. Отдельные экскурсы в историю «общественную», освещавшие, главным образом, события до нашествия и пребывание в Москве французов (например, блестящие исследования А.Н Попова [1]) скорее были исключением из правила.

На это обстоятельство обращал внимание еще в начале нынешнего столетия видный историк войны 1812 г. К.А. Военский в предисловии к подготовленной им публикации «Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г.» [2], увидевшей свет в сборниках Императорского Русского исторического общества. Но продолжить это важное и полезное издание, вводившее в оборот множество ценных и неизвестных, часто «неожиданных» источников и предлагавшее взглянуть на события войны под несколько иным, отличным от принятого и привычного, углом зрения, автору не удалось, и оно, к сожалению, осталось незавершенным. Однако приуроченное к юбилею издание «Отечественная война и русское общество» [3] уже заметно отличалось от сложившейся к тому времени официальной точки зрения на войну 1812 г. В нем заметно большее внимание уделялось именно обществу, общественным настроениям и общественному мнению в разные годы царствования Александра I, включая, конечно, и 1812 г.

Стр. 244

В особенности это относится к разделам, освещавшим события перед вторжением неприятеля в русские пределы и первые месяцы войны: в частности, статьи В.И. Семевского, С.П. Мельгунова, В.Н. Бочкарева и других о «либеральных планах» в правительственных сферах, о «консерваторах» и «националистах» в России начала XIX в., о падении М.М. Сперанского и связанных с ним событиях внутренней истории России, а также деятельности полицейских органов под руководством созданного в 1811 г. Министерства полиции [4].

Однако в дальнейшем, несмотря на, казалось бы, открывшиеся благопрятные возможности в изучении истории общества, вкус к подобного рода исследованиям в значительной степени был утрачен. Между тем такие исследования, с привлечением материалов учреждений, интересовавшихся общественными настроениями, существенно раздвинули бы и разнообразили имеющиеся представления об «общественном фоне» войны 1812 г.

С этой точки зрения донесения, исходившие из Особенной канцелярии Министерства полиции, которая возглавлялась известным впоследствии деятелем III Отделения Максимом Яковлевичем фон Фоком, представляют собой источник, важный во всех отношениях. Эти донесения и сопутствующие им материалы, заключенные в две обложки с надписью «Осведомительные письма», отложились в фонде Балашовых, который хранится в Архиве Санкт-Петербургского филиала Института Российской истории Российской Академии наук (Ф. 16. Оп. 1. № 231). В этом фонде содержатся материалы, связанные с деятельностью генерал-адъютанта, члена Государственного Совета Александра Дмитриевича Балашова (1770—1837), который в 1810—1819 гг. был министром полиции, и его сыновей Петра Александровича (1811-1845) и Александра Александровича (1812-1857). Фонд был приобретен в 1926 г. Постоянной историко-археографической комиссией, впоследствии преобразованной в Институт истории, и с тех пор находится в Архиве Института.

Публикуемые ниже донесения фон Фока Балашову относятся ко времени становления Министерства полиции. Как известно, оно было выделено из Министерства внутренних дел, образовано 15 июня 1811 г. и состояло из трех департаментов: Департамента полиции хозяйственной, полиции исполнительной и Медицинского департамента; кроме того, сюда еще необходимо присоединить Медицинский совет и канцелярии министра — Общую и Особенную. К ведению Особенной канцелярии относились: надзор за книгопродавцами и типографиями; наблюдение, чтобы «не обращались» книги, журналы, мелкие сочинения и листки без установленного на то от правительства «дозволения»; сбор сведений о таковых «дозволениях», данных для «тиснения» новых сочинений и переводов, а также о «вновь пропущенных» из-за

Стр. 245

границы книгах; надзор за изданием и «обращением» разных публичных известий (афиш). Кроме того, ведению этой канцелярии подлежали дела, «которые Министр полиции сочтет нужным предоставить собственному его ведению и разрешению» [5]. Именно к делам, «которые Министр полиции сочтет нужным предоставить собственному его ведению и разрешению», и принадлежали дела, связанные с тайным наблюдением и сыском, и именно с ними была связана деятельность М.Я. фон Фока.

И.М. Троцкий, специально занимавшийся организацией и деятельностью III Отделения, писал о фон Фоке, что этот «старый полицейский волк» начал службу еще при Балашове и «под непосредственным руководством де Санглена», что он «явился в III отделение во всеоружии полицейских методов александровского периода» [6]. Какова же была карьера фон Фока до организации III Отделения? «Формулярный список чиновников Особенной канцелярии Министерства полиции и Цензурного комитета при оном Министерстве состоящего» позволяет проследить это достаточно точно. Директор Особенной канцелярии Министерства полиции, статский советник и ордена св. Анны кавалер Максим Яковлев сын фон Фок вступил в службу с 1 января 1793 г. вице-вахмистром лейб-гвардии Конного полка, отставлен был от службы ротмистром (1 января 1796 г.), вновь был принят в мае 1796 г., но отставлен за болезнью (1 октября 1799 г.). После этого Фок покидает военную службу. «В статскую службу вступил с переименованием в коллежские асессоры в департамент Министерства коммерции» (22 сентября 1802 г.), но и здесь он не задержался: «...по представлению Министра коммерции уволен из онаго департамента с чином надворного советника» (12 сентября 1804 г.). Уволенный фон Фок был «отправлен его Министра коммерции поручением в качестве ревизора в Москву, каковую должность исправлял по день упразднения оной то есть 1806 по август месяц».

Так постепенно фон Фок переходит в то ведомство, в котором наилучшим образом проявились и были оценены его способности. «В продолжении исправления сей обязанности» (ревизора) фон Фок «удостоился получить в знак Монаршего благоволения два Алмазных перстня», как было записано в послужном списке. «Когда же Манифестом 30 ноября 1806 г. повелено было составить временное земское ополчение (в то время увлеченные воинственным порывом горячие головы в правительстве хотели некоторыми упредительными мерами встретить нашествие Антихриста на Россию, а заодно и, главным образом, навести порядок и дисциплину. - С. И.), то «Господином Главнокомандующим Генералом от инфантерии Тутолминым» он вызван был «для исполнения письменных дел по Милиции Московской губернии».

Стр. 246

Но звездный час наступил для фон Фока в 1811 г., с образованием Министерства полиции. 26 октября он был определен в число чиновников «по § 55 учреждения Министерства полиции при Канцеляриях положенных», но уже 29 декабря фон Фока назначают помощником правителя Особенной канцелярии. 28 марта 1812 г. фон Фок по Высочайшему указу пожалован был в коллежские советники «со старшинством с того времени, как выслужил узаконенные лета в чине надворного советника».

Забегая несколько вперед, скажем, что «в воздаяние ревностной и усердной службы» М.Я. фон Фок 30 августа 1812 г. был пожалован кавалером ордена св. Анны 2-го класса. Правителем Особенной канцелярии он становится 26 марта 1813 г. [7] Личность фон Фока была во всех отношениях примечательной. Многие из современников отзывались о нем сочувственно. Так, в 1831 г., в год поражения Польского восстания, на смерть фон Фока А.С. Пушкин откликнулся следующей записью: «На днях скончался в П.Б. фон Фок, начальник 3-го отделения Государевой канцелярии (тайной полиции), человек добрый, честный, твердый. Смерть его есть бедствие общественное. Государь сказал: «J'ai perdu Fock; je ne puis que le pleurer et me plaindre de n'avoir pas pu l'aimer». Вопрос: кто будет на его месте? важнее другого вопроса: что сделаем с Польшей?» [8] Видный журналист и писатель Николаевского времени Н.И. Греч был знаком с фон Фоком с 1812 г. и пользовался его дружбой и благосклонностью. «Благороднейшим» [9] называл М.Я. фон Фока не только Греч; тем самым вольно или невольно современники противопоставляли его тому, в чьем подчинении он находился.

Об А.Д. Балашове, которому адресованы донесения фон Фока, известно гораздо больше, чем о его корреспонденте. Отсылая читателей к содержательной статье о нем и к указанной при ней литературе [ [10]], скажем только, что начал службу Балашов в Измайловском полку, затем перешел из гвардии в армию и к 29 годам был уже генерал-майором и Ревельским генерал-губернатором; в 1804 г. он стал обер-полицмейстером в Москве, затем с 1808 г. в той же должности уже в Петербурге, а в 1809 г. становится генерал-губернатором столицы. При учреждении Государственного Совета Балашов входит в число его членов. В 1811 г. Балашов возглавляет новоучрежденное Министерство полиции.

Нельзя сказать, что в суждениях своих современники были благосклонны к первому министру полиции. «Природа, — писал в своих занимательных записках Ф.Ф. Вигель, — дала все Александру Дмитриевичу Балашову, взамен приятности наружной, в которой отказала ему; дала ему все, что нужно для успехов: хитрость Грека, сметливость и смелость Русского, терпение и скромность Немца. В ученом смысле,

Стр. 247

как все тогда в России, получил он плохое образование; но, по мере возвышения в чинах и местах, более чувствовал потребность в познаниях, кидался на них с жадностию и с быстротою все пожирал. Заронись одна благородная искра в этот необыкновенный ум, воспламени его, и отечество гордилось бы им... Он ростом был мал, только что не безобразен, и черты лица его были неблагородно выразительны; а когда послушаешь его немного, то начнешь и смотреть на него с удовольствием... Доказательством удивительной его ловкости служит то, что он успевал в своих намерениях, никогда не придерживаясь ни Сперанского, ни Аракчеева; последний почитал его даже врагом своим и старался ему вредить...» [11]

Что и говорить, характеристика поверхностная и пристрастная, многое в ней бездоказательно и расплывчато, но и такая характеристика важна как отражение общественного мнения об известных фактах в соединении с тем, что известно было «воспоминателю» из первых рук.

Приведем и другую характеристику, на этот раз из записки, так сказать, «для сведения», поданной графом В.П. Кочубеем Александру I в 1819 г., т. е. тогда, когда Министерство полиции было уже упразднено, а Кочубей стал министром внутренних дел. Впрочем, характеристика эта касается не личности А.Д. Балашова, а нравов тайной полиции: «Вверенное Балашову Министерство полиции вскоре вполне отдалилось от своей цели — общего надзора и, главным образом, надзора законного. Балашов счел за нужное обратить его в Министерство шпионства. Город (Петербург. - С. И.) закишел шпионами всякого рода: тут были и иностранные и русские шпионы, состоявшие на жалованье, шпионы добровольные; практиковалось постоянное переодевание полицейских офицеров; уверяют даже, что сам министр прибегал к переодеванию. Эти агенты не ограничивались тем, что собирали известия и доставляли правительству возможность предупредить преступления, они старались возбуждать преступления и подозрения. Они входили в доверенность к лицам разных слоев общества, выражали неудовольствие на Ваше Величество, порицая правительственные мероприятия, прибегали к выдумкам, чтобы вызвать откровенность со стороны этих лиц или услышать от них жалобы. Всему этому давалось потом направление сообразно видам лиц, руководивших этим делом. Мелкому люду, напуганному такими доносами, приходилось входить в сделки с второстепенными агентами Министерства полиции, как напр, с Сангленом и проч. О более известных лицах сведения сообщались министру, который пользовался ими по своему усмотрению. Все это достаточно известно. Я, со своей стороны, в этом убежден. В 1812 г. мне приходилось выслушивать вкрадчивые признания и намеки министра, когда он меня посещал

Стр. 248

якобы для совета со мною по делам его Министерства, ввиду моей, по его словам, большой опытности. Мне не на что было жаловаться, нечего было желать, и в моих ответах мне не приходилось прибегать к хитростям и тонкосплетениям; мои ответы были чистосердечны...» [12]

Публикуемые ниже донесения в точности сохраняют орфографию и пунктуацию подлинника, за исключением тех случаев, когда это затрудняет восприятие или затемняет смысл. Так, при воспроизведении имен собственных (географических названий, фамилий, имен), а также официальных обращений и упоминаний типа «Ваше Превосходительство», «Его Величество» мы систематически пользуемся прописной буквой, несмотря на то что в оригинале она употребляется произвольно. Изданные ранее донесения фон Фока к Бенкендорфу написаны по-французски [13], здесь же донесения в подавляющем большинстве своем написаны по-русски: подчиненному приходилось приноравливаться к привычкам начальства. Язык донесений, интересный сам по себе, важен и для характеристики самого фон Фока. Наличие или отсутствие приложений оговаривается в примечаниях, где помещены также и комментарии к тексту. Публикатор донесений фон Фока А.Х. Бенкендорфу за 1826 г. воздержался «от всяких комментариев, когда они были бы и лишни, так как сущность переписки говорит сама за себя». В данном случае отказаться от комментария нецелесообразно, ибо в ряде случаев он служит дополнением к канве повествованию, дает более точное представление о лицах и событиях, это тем более важно, что основное содержание донесений фон Фока, в которых «сводились» агентурные сведения информаторов более низкого ранга, составляли слухи, в изобилии распространявшиеся в среде тогдашнего петербургского общества.

Автор публикации весьма признателен В.В. Барташевичу за помощь в составлении комментария.

В заключение остается выразить надежду, что в дальнейшем удастся опубликовать материалы, содержащиеся в другой папке, которые, не являясь донесениями самого М.Я. фон Фока, служат к ним важным дополнением, а также представляют самостоятельный интерес для характеристики общества и умонастроений эпохи 1812 г.

Примечания

[1] Попов А.Н. Москва в 1812 году. М., 1875; Он же. Французы в Москве в 1812 году. М., 1876.

[2]Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 года, собранные и изданные по поручению Его Императорского

Стр. 249

Высочества Великого князя Михаила Александровича / Под. ред. К.А. Военского. СПб., 1909-1912. Т. 1-3.

[3] Отечественная война и русское общество. 1812-1912. М., 1911—1912. Т. 1-7.

[4]Бочкарев В.Н. Консерваторы и националисты в России в начале XIX в.// Отечественная война и русское общество. 1812-1912. М., 1911. Т. 2. С. 194-220; Он же. Война и правительство // Там же. 1912. Т. 5. С. 1-11;

[5] Мельгунов СП. Император Александр I // Там же. 1911. Т. 2. С. 122—152;

[6] Семевский В.И. Либеральные планы в правительственных сферах в первой половине царствования имп. Александра I // Там же. С. 194-220; Он же. Падение Сперанского // Там же. С. 221-246.

[7] Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство. Краткий исторический очерк. СПб., 1903. С. 80-81.

[8] Троцкий ИМ. Ш-е Отделение при Николае I. Л., 1990. С. 64. РГИА. Ф. 1349. Оп. 4-1818. № 175. Л. 175-276.

[9] Пушкин А.С. Собрание сочинений / Под ред. СВ. Венгерова. Т. V. СПб., 1914. С. 413.

[10] Греч НИ. Записки о моей жизни. М., 1990. С. 248. РБС. СПб., 1990. Т.П. С. 442-444.

[11] Вигель Ф.Ф. Записки. Ч. III—IV. М. 1892. С. 114-115.

[12] Бычков И.А. Деятели и участники падения Сперанского // Русская Старина. 1902. Т. CIX. № 3. С. 488.

[13] Петербургское общество при восшествии на престол императора Николая по донесениям М.М. Фока - А.Х. Бенкендорфу // Русская Старина. 1881. № 9-11.

Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация внизу страницы. Разбивка на главы введена для удобства публикации и не соответствует первоисточнику.
Текст приводится по изданию: Русско-французские культурные связи в эпоху Просвещения. Сатериялы и Исследования. М.: 2001
© Коллектив авторов, 2001
© Российский Государственный Гуманитарный Университет, 2001
© Оцифровка и вычитка – Константин Дегтярев ([email protected])