|
Анна Николаевна Дубельт Письма А.Н. Дубельт к мужу
Письмо 43 Стр. 119 10-го июня. 1849. Рыскино Ты пишешь, Левочка, что от Мишиньки не получал писем после Москвы. Это удивляет меня. Я получила от него письмо от 15-го мая, со станции за 40 верст до Астрахани, где он остановился на ночь, за темнотою, и чтобы в степи не заблудиться в песчаную метель, которая заметает дорогу и заносит странника, как зимою снегом. Он тут хотел, написав ко мне, писать к тебе, или даже уже и написал. Так я удивляюсь, отчего же ты так долго не получил письма его. Но, вероятно, теперь оно уже дошло до тебя, и ты знаешь, что делается с Мишей. От Николиньки я получила письмо из Луги, а больше не получала. Ты обещал отослать ему в Псков мое письмо, которое не застало его в Петербурге. Получил он его или нет? Дорогой Левочка, не знаю как тебя благодарить за твои хлопоты о нашей Васильевской земле. Я только того прошу, чтобы решили законно, а этого кажется требует сама справедливость. Закон говорит, что Живое урочище есть непременная межа, которую никакие обстоятельства изменить не могут. У меня отрезали землю и впустили чужого хозяина, за Живое урочище в мою дачу, тогда как в обеих межевых книгах сказано, и в выдропужской и в моей, что Живое урочище, ручей выдропужский составляет в сем месте непременную межу между нами. В этом обстоятельстве Межевая канцелярия удостоверилась и решила отдать мне обратно отрезанную землю, а планы как мой, так выдропужский и план тут же участвующей деревни Вязьмики пересочинить. Такое решение и справедливо и верно, только надо его утвердить и потом исполнить. Об исполнении же надо предписать здешним судам. Я вижу, дорогой Левочка, что ты постоянно хлопочешь об этом деле, и еще прошу тебя убедительно не отставать, пока оно совсем не кончится. Прости меня, мой ангел, что я тебе столько докучаю, но ведь я прошу только справедливости. Мне обидно, что всякий может мне отрезать нос безнаказанно. Чем же я виновата, что живу здесь одна, только от того, что муж и дети на царской службе? Был бы кто-нибудь из вас со мною, этого бы не случилось. Я все сбираюсь и забываю написать тебе, Левочка, что выходит на поверку люди очень глупы, и как Господь милостиво и премудро нас научает. Помнишь, как мы все, помещики, два года тужили об опустошениях, наделанных червем на полях наших? А вышло, что это было милосердие Ьожие! L тех пор, как червь выел озимь на наших нивах, у нас хлеба девать некуда, так он богато родится; потому, что червь этот, размножившись неслыханными миллионами на пашне, так и взрыхлил и удобрил собою, что с тех пор почти пахать земли нечего, так она стала мягка и рыхла. Никакими инструментами нельзя того сделать, что сделал червь с нашею пашнею. Зато, бывало, когда червь не ел озими, хлеба было так мало и он родился так худо, что крестьяне с рождества уже хлеб покупали; с тех же пор, как червь стал есть хлеб на нивах, родится его так много, что не только купить, а и самому девать некуда. Вот штука-то! Вот еще образчик. В Каменном, без червя, намолачивали разного хлеба до пяти и шести сот четвертей, и этого было мало для прокормления тамошнего большого количества фабричных. Поэтому хлеба, четвертей до четырехсот, возили туда из Рыскина, как на прокормление тамошних людей, так и на семена. В эти же два года, как продолжались опустошения червя, хлеба в Каменном родилось так много, что не только отсюда не возили, но еще тамошнего лишнего остается до тысячи четвертей в год. Пропадали только засеянные осенью семена, а зато весною все это Стр. 120 вознаграждалось в десятеро. На выеденных местах сеяли яровой хлеб, и он родился так изумительно, что никогда такого не видывали. Этого мало, что весенний посев вознаграждал богатейшим образом за осенние опустошения, но вот уже три года та же пашня родит хлеб изумительно и все еще после червя так рыхла, что я думаю, лет шесть или и более, не зачерствеет. Теперь надо наблюдать только то, что если когда покажется червь, тогда не бросать семян, не сеять ржи и оставить землю эту пустою до весны, а весною засеять ее яровым хлебом. Тогда и ржаные семена не пропадут; и земля все-таки от червя будет рыхлее, и яровое на той земле весною родится неимоверно хорошо, как потому, что червь разрыхлит землю, так и оттого, что положенный на той пашне навоз, не потеряв своей силы, доставит яровому хлебу, посеянному весною, урожай необыкновенный. Бывало, как скажут: «Червь показался, червь ест озимь», — станет грустно, хоть плакать. После же таких опытов, теперь сама станешь спрашивать: «А что, не видать ли червя?» Впрочем, прошедшую осень озимь осталась цела, и нынче рожь бесподобная. Не рожь, а роща. Еще вот какую выгоду сделал червь, что выучил крестьян засевать по два поля весною. Теперь, если навозу не достанет под рожь, можно безнавозную землю оставить не засеянною, а весною засеять ее овсом, и урожай будет выгоднее, чем от ржи, посеянной без навозу. Пишу тебе все это, Левочка, для сообщения этих примечаний другим: ты знаешь всех журналистов, не скажешь ли им чего-нибудь из наблюдений моих о черве? Может быть это послужит в пользу другим помещикам, и тужить о появлении червя не будут, а еще будут его встречать с радостию как дар неба. Стоит только не тратить семян, и особенно не подсевать ржи вновь осенью, где съедено червем. Многие делали эту ошибку. Червь съест озимь, а чуть станут на той же земле сеять вновь, разумеется, червь опять съест, а они сеют опять, и таким образом вместо четверти теряли две и три на то же место. Правило с червем вот какое: как скоро его приметят на пашне, тут ржи с осени не сеять, а весною то место засеять яровым. Тогда и ржаные семена не пропадут, а хлеба будет впятеро больше. Что касается до меня, то и здесь и в Каменном, и меня и мужиков червь обогатил, и я теперь считаю, что это было чистое милосердие Божие, но мы его не поняли. Прощай, Левочка, кланяйся брату Павлу Матвеевичу и сестре Кат<ерине> Ник<олаевне>. А я завтра еду в Каменное. Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы. Разбивка на главы введена для удобства публикации и не соответствует первоисточнику. |
