|
Анна Николаевна Дубельт Письма А.Н. Дубельт к мужу
Письмо 15 Стр. 97 8 июля. Рыскино. 1835 Прилагаю здесь засвидетельствованную в суде доверенность, милый Лева, и копию с решения уездного суда на счет отпускных. В доверенности ошибка, которую надо исправить, сказано: «После покупки мною сего имения», а надо: «Еще до покупки мною сего имения»; — потому что мы купили имение 28 августа, а Полторацкий28 представил отпускные в суд в июле. Следовательно, это было до покупки, а не после. Я надписала карандашем еще до над словом после, то вели слово После выскоблить, а вписать Еще до. Только я не знаю, будет ли действительна эта доверенность по случаю твоего производства? Если можно, то оставь эту самую, ибо столько хлопот и издержек с засвидетельствованием: надо или мне ездить в Волочек, или книгу сюда привозить, все это хлопотно и стоит. Когда дело перейдет в Сенат, надо написать опровержение на протест прокурора, а то словесно нельзя опровергать. Благов поехал в Тверь добывать документы на тех людей, которые были приписаны к Махину по 7-й ревизии. Впрочем, эту часть прокуророва протеста очень легко опровергнуть: обе сестры Мусина-Пушкина умерли лет 15-ть и 20-ть тому назад, их имения достались Мусину как единственному их наследнику. В то самое время и после того Мусин был в долгах, и все его имение под запрещением, а впоследствии он объявлен и банкротом; и во всех этих актах сказано: «Подвергнуть ответственности за долги все имение Мусина-Пушкина, какое у него есть и какое впредь отыскаться может». Кажется мне, что Махино было продано прежде, нежели поданы были на Мусина все эти взыскания, и когда хотя на нем и были уже большие долги, но кредиторы еще молчали, а из казны он Махино выкупил или продал с переводом долга. При продаже же удержал некоторых людей за собою, которые, вследствие наложенного запрещения за частные долги и обнародованного постановления о его банкротстве, и должны подвергнуться вместе с прочим имением ответственности за долги. На счет людей, доставшихся Мусину-Пушкину от сестры его Мячковой, не приписанных по 7-й ревизии к Оздикову, и говорить нечего, потому что я же купила и Оздиково. Притом, все эти люди приписаны теперь самим Пушкиным по 8-й ревизии к Каменному, а мы купили имение не по 7-й, а по 8-й ревизии. Приписать же этих всех людей к Каменному помещик имел полное право, не возможно же, чтоб он приписал к своему имению людей, ему не принадлежащих. Ежели скажут, что отпускные даны по 7-й, а не по 8-й ревизии, то кроме уже того, что Мусин-Пушкин должен бы оговорить в ревизских сказках, что он этих людей отпустил на волю, да еще и то надо заметить, как бы он держал у себя эти отпускные год и три месяца, не являя их нигде и не отдавая их этим людям, несмотря на то, что новая ревизия должна была напомнить ему о их свободе, если б он дал ее им. Еще прокурор говорит, что я <не> оказала никакого сомнения на счет действительности подписей, тогда как в двух прошениях, 1-е в уездный суд, 2-е в губернское правление, я именно утверждаю, что подписи подвержены сильному сомнению. Да и в твоей бумаге к нему ты об этом говоришь, так зачем же он говорит такие пустяки. Когда Благов доставит ко мне отысканные им документы, я их пришлю к тебе, а между тем писал ли ты в Тверь к Алисову, чтоб он достал нужные бумаги. Возвращаю письмо Машиньки Лавровой, которое прислала мне для прочтения Александра Семеновна. Поблагодари ее от меня, и пожалуйста, прежде чем отсылать ко мне Машинькины письма, читай их сам и давай их читать Александре Семеновне. Поклонись ей от меня и скажи, что Колюшка совсем здоров. Прощай, мой друг, какая-то у вас погода? А здесь чудо. Какой нынче благодатный год на все: рожь, яровое, фрукты, мед — всего пропасть и все отменное, всему полный урожай. Слава Богу. Только травы худы, сена мало, а всего, всего очень много, даже груш и слив, чего никогда не бывало. Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы. Разбивка на главы введена для удобства публикации и не соответствует первоисточнику. |
