|
Русский литературный анекдот М. А. ГОЛИЦЫН (КВАСНИК, КУЛЬКОВСКИЙ) В одном обществе очень пригоженькая девица сказала Кульковскому: — Кажется, я вас где-то видела. — Как же, сударыня! — тотчас отвечал Кульковский,— я там весьма часто бываю. [77, с. 174.] До поступления к герцогу (Бирону) Кульковский был очень беден. Однажды ночью забрались к нему воры и начали заниматься приличным званию их мастерством. Проснувшись от шума и позевывая, Кульковский сказал им, нимало не сердясь: — Не знаю, братцы, что вы можете найти здесь в потемках, когда я и днем почти ничего не нахожу. [77, с. 174—175.] — Вы всегда любезны! — сказал Кульковский одной благородной девушке. — Мне бы приятно было и вам сказать то же,— отвечала она с некоторым сожалением. Стр. 24 — Помилуйте, это вам ничего не стоит! Возьмите только пример с меня — и солгите! — отвечал Кульковский. [77, с. 175.] Известная герцогиня Бенигна Бирон была весьма обижена оспой и вообще на взгляд не могла назваться красивою, почему, сообразно женскому кокетству, старалась прикрывать свое безобразие белилами и румянами. Однажды, показывая свой портрет Кульковскому, спросила его: — Есть ли сходство? — И очень большое,— отвечал Кульковский,— ибо портрет походит на вас более, нежели вы сами. Такой ответ не понравился герцогине, и, по приказанию ее, дано было ему 50 палок. [77, с. 176.] Вскоре после того на куртаге, бывшем у Густава Бирона, находилось много дам чрезмерно разрумяненных. Придворные, зная случившееся с Кульковским и желая ему посмеяться, спрашивали: — Которая ему кажется пригожее других? Он отвечал: — Этого сказать не могу, потому что в живописи я не искусен. [77, с. 176.] Но
когда об одном живописце говорили с
сожалением, что он пишет прекрасные
портреты, а дети у него очень непригожи,
то Кульковский сказал: — Что же тут удивительного: портреты он делает днем... [77, с. 177.] Одна престарелая вдова, любя Кульковского, оставила ему после смерти свою богатую деревню. Но молодая племянница этой госпожи начала с ним спор за такой подарок, не по праву ему доставшийся. — Государь мой! — сказала она ему в суде,— вам досталась эта деревня за очень дешевую цену! Кульковский отвечал ей: — Сударыня! Если угодно, я вам ее с удовольствием уступлю за ту же самую цену. [77, с. 177.] Стр. 25 Один подьячий сказал Кульковскому, что соперница его перенесла свое дело в другой приказ. — Пусть переносит хоть в ад,— отвечал он,— мой поверенный за деньги и туда за ним пойдет! [77, с. 177.] Профессор элоквенции Василий Кириллович Тредиаковский также показывал свои стихи Кульковскому. Однажды он поймал его во дворце и, от скуки, предложил прочесть целую песнь из одной «Тилемахиды». — Которые тебе, Кульковский, из стихов больше нравятся? — спросил он, окончив чтение. — Те, которых ты еще не читал!— отвечал Кульковский. [77, с. 179.] Кульковский ухаживал за пригожей и миловидной девицею. Однажды, в разговорах, сказала она ему, что хочет знать ту особу, которую он более всего любит. Кульковский долго отговаривался и наконец, в удовлетворение ее любопытства, обещал прислать ей портрет той особы. Утром получила она от Кульковского сверток с небольшим зеркалом и, поглядевшись, узнала его любовь к ней. [77, с. 180.] Однажды Бирон спросил Кульковского: — Что думают обо мне россияне? — Вас, Ваша Светлость,— отвечал он,— одни считают Богом, другие сатаною и никто — человеком. [77, с. 183.] Прежний сослуживец Кульковского поручик Гладков, сидя на ассамблее с маркизом де ля Шетардием, хвастался ему о своих успехах в обращении с женщинами. Последний, наскучив его самохвальством, встал и, не говоря ни слова, ушел. Обиженный поручик Гладков, обращаясь к Кульковскому, сказал: — Я думал, что господин маркиз не глуп, а выходит, что он рта разинуть не умеет. — Ну и врешь! — сказал Кульковский,— я сам видел, как он во время твоих рассказов раз двадцать зевнул. [77, с. 183—184.] Стр. 26 Другой сослуживец Кульковского был офицер по фамилии Гунд, что с немецкого языка по переводу на русский значит собака. Две очень старые старухи перессорились за него и чуть не подрались. Кульковский сказал при этом: — Часто мне случалось видеть, что собаки грызутся за кость, но в первый раз вижу, что кости грызутся за собаку. [77, с. 184.] Пожилая госпожа, будучи в обществе, уверяла, что ей не более сорока лет от роду. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал: — Можно ей поверить, потому что она больше десяти лет в этом уверяет. [77, с. 184.] Известный генерал Д. (А. А. фон Девиц) на восьмидесятом году от роду женился на молоденькой и прехорошенькой немке из города Риги. Будучи знаком с Кульковским, писал он к нему из этого города о своей женитьбе, прибавляя при этом: — Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников. Кульковский ему отвечал: — Конечно, не можете надеяться, но всегда должны опасаться, что они будут. [77, с. 185.] Сам Кульковский часто посещал одну вдову, к которой ходил и один из его приятелей, лишившийся ноги под Очаковом, а потому имевший вместо нее деревяшку. Когда вдова показалась с плодом, то Кульковский сказал приятелю: — Смотри, братец, ежели ребенок родится с деревяшкою, то я тебе и другую ногу перешибу. [77, с. 185.] Двух кокеток, между собою поссорившихся, спросил Кульковский: — О чем вы бранитесь? — О честности,— отвечали оне. — Жаль, что вы взбесились из-за того, чего у вас нет,— сказал он. [77, с. 186.] Стр. 27 Кульковский однажды был на загородной прогулке, в веселой компании молоденьких и красивых девиц. Гуляя полем, они увидали молодого козленка. — Ах, какой миленький козленок! — закричала одна из девиц.— Посмотрите, Кульковский, у него еще и рогов нет. — Потому что он еще не женат,— подхватил Кульковский. [77, с. 186.] Красивая собою и очень веселая девица, разговаривая с Кульковским, между прочим смеялась над многоженством, позволенным магометанам. — Они бы, сударыня, конечно, с радостью согласились иметь по одной жене, если бы все женщины были такие, как вы,— сказал ей Кульковский. [77, с. 187.] При всей красоте своей и миловидности девица эта была очень худощава, поэтому и спрашивали Кульковского: — Что привязало его к такой сухопарой и разве не мог он найти пополнее? — Это правда, она худощава,— отвечал он,— но ведь от этого я ближе к ее сердцу и тем короче туда дорога. [77, с. 188.] Молодая и хорошенькая собою дама на бале у герцога Бирона сказала во время разговоров о дамских нарядах: — Нынче все стало так дорого, что скоро нам придется ходить нагими. — Ах, сударыня! — подхватил Кульковский,— это было бы самым лучшим нарядом. [77, с. 186.] На параде, во время смотра войск, при бывшей тесноте, мошенник, поместившись за Кульковским, отрезал пуговицы с его кафтана. Кульковский, заметив это и улучив время, отрезал у вора ухо. Вор закричал: — Мое ухо. А Кульковский: Стр. 28 — Мои пуговицы! _ На! На! вот твои пуговицы! — Вот и твое ухо! [77, с. 190.] Герцог Бирон послал однажды Кульковского быть вместо себя восприемником от купели сына одного камер-лакея. Кульковский исполнил это в точности, но когда докладывал о том Бирону, то сей, будучи чем-то недоволен, назвал его ослом. — Не знаю, похож ли я на осла,— сказал Кульковский,— но знаю, что в этом случае я совершенно представлял вашу особу. [77, с. 191.] В то время когда Кульковский состоял при Бироне, почти все служебные должности, особенно же медицинские, вверялись только иностранцам, весьма часто вовсе не искусным. Осмеивая этот обычай, Кульковский однажды сказал своему пуделю: — Неудача нам с тобой, мой Аспид: родись ты только за морем, быть бы тебе у нас коли не архиатером (главным врачом), то, верно, фельдмедикусом (главный врач при армии в походе). [77, с. 144.] Старик Кульковский, уже незадолго до кончины, пришел однажды рано утром к одной из молодых и очень пригожих оперных певиц. Узнав о приходе Кульковского, она поспешила встать с постели, накинуть пеньюар и выйти к нему. — Вы видите,— сказала она,— для вас встают с постели. — Да,— отвечал Кульковский вздыхая,— но уже не для меня делают противное. [77, с. 144.] Стр. 29
Оцифровка и вычитка - Константин Дегтярев, 2004 Публикуется
по изданию: |
