Оглавление

Русский литературный анекдот

ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА

«Государыня {Елизавета Петровна),— сказал он (генерал-полицмейстер А. Д. Татищев) придворным, съехавшимся во дворец,— чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из внутренних губерний о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать средство к пресечению сего зла: средство это у меня в кармане».— «Какое?» — вопросили его. «Вот оно»,— отвечал Татищев, вынимая новые знаки для клеймения. «Теперь,— продолжал он,— если преступники и будут бегать, так легко их ловить».— «Но,— возразил ему один присутствовавший,— бывают случаи, когда иногда невинный получает тяжкое наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?» — «Весьма удобным,— отвечал Татищев с улыбкою,— стоит только к словам «вор» прибавить еще на лице две литеры «не». Тогда новые стемнели были разосланы по Империи... [12, с. 397—398.]

Князь Никита {Трубецкой) был с грехом пополам. Лопухиным, мужу и жене, урезали языки и в Сибирь сослали их по его милости; а когда воротили их из ссылки, то он из первых прибежал к немым с поздравлением о возвращении. По его же милости и Апраксина, фельдмаршала, паралич разбил. В Семилетнюю войну и он был главнокомандующим. Оттуда (за что, то их дело) перевезли его в подзорный дворец, что у Трех Рук, и там был над ним кригсрат, а презусом в нем князь Никита. Содержался он под присмотром капрала. Елисавета Петровна (такая добрая, что однажды, зави-

Стр. 11

дев гурт быков и на спрос, куда гнали, услышав, что гнали на бойню, велела воротить его на царскосельские свои луга, а деньги за весь гурт выдала из Кабинета), едучи в Петербург, заметила как-то Апраксина на крыльце подзорного и приказала немедля кончить его дело и если не окажется ничего нового, то объявить ему тотчас и без доклада ей монаршую милость. Презус надоумил асессоров, что когда на допросе он скажет им «приступить к последнему», то это и будет значить объявить монаршую милость. «Что ж, господа, приступить бы к последнему?» Старик от этого слова затрясся, подумал, что станут пытать его, и скоро умер. [67, с. 57—59.]

Шувалов, заспорив однажды с Ломоносовым, сказал сердито: «Мы отставим тебя от Академии».— «Нет,— возразил великий человек: — разве Академию отставите от меня». [81а, с. 67.]

Действительный тайный советник князь Иван Васильевич Одоевский, любимец Елизаветы, почитался в числе первейших лжецов. Остроумный сын его, Николай Иванович (умер в 1798 г.), шутя говорил, что отец его на исповеди отвечал: «и на тех лгах, иже аз не знах». [92, с. 695.]

Стр. 12

Оцифровка и вычитка -  Константин Дегтярев, 2004

Фотографии писек Piski.Club

Публикуется по изданию: 
«Русский литературный анекдот
XVIII-начала XIX вв.» 
М., «Художественная литература», 1990

© «Художественная литература», издание, 1990
© Е.Курганов, Н. Охотин, сост., вступ. статья, 1990